Лагерный пахан

– Да. Но я в этом не виноват. Я на машине ехал, а он пьяный был, из-за кустов выскочил… Мне год исправительных работ дали…

– А за хищение сколько?

– Больше. Целых четыре года… Самое смешное в этом деле то, что меня в рецидивисты записали. Я второй срок во Владимирской тюрьме провел. Жиха со мной в одной камере сидел. Благородных кровей человек! – Это было произнесено с таким уважением к известной персоне, что Трофим сам едва не поверил в сказанное.

В принципе, он обязан был согласиться со Шмаковым, ведь речь шла о законном воре, но у него было свое мнение на сей счет. Не мог он всерьез относиться к бродяге, который дербанит своего брата из-за какого-то барыги…

– Да и не только он… Я многих уважаемых людей знаю… Ты не смотри, что я такой нелепый, – ничуть не стыдясь самого себя, сказал Викентий. – Если надо, я сумею за себя постоять.

Зато Трофим смутился:

– Ну и зачем ты мне это говоришь? Я что, наезжаю?..

– Сейчас нет. Но мысли были… И тогда, ну, когда ты с топором, сам все помнишь…

– Помню. Но смутно. Выпил много, крыша протекла… Дверь, помню, ломал, Кристина с ружьем, менты навалились… Вот я думаю, кто ментов вызвал?

Трофим нарочно подбросил дровишек в разговор. А то Шмаков совсем расхоложен, весь такой деловой, огоньку ему надо, чтоб запах жареного ноздри пощекотал…

– Думаешь, я?

Как и ожидалось, Викентий утратил спокойствие. Он смотрел на Трофима как на злыдня, посмевшего бросить ему страшную предъяву.

– Да ладно, расслабься. Менты за мной по следу шли. Я в кабаке черта одного подстрелил… Говорю же, накрыло…

– Накрыло. А если бы нас топором изрубил?

– Кристина бы твоя не позволила, – хмыкнул Трофим. – Огонь она у тебя баба, да?

– Не баба, но да, огонь… А ментов я не вызывал, парень, – все никак не мог успокоиться Викентий.

– Да ладно тебе, проехали же.

Трофим попытался его унять, но тщетно.

– Проехали? Да нет, парень, мы до сих пор с тобой едем… Не хотел тебе говорить, но раз уж ты сам начал, скажу, что это ты меня спалил…

– Я?! Тебя спалил?!.

– Да. Я думаешь, почему в вашей коммуналке жил? Потому что в бегах был, от ментов скрывался. А когда тебя взяли, мне пару вопросов задали. Я думал, отцепятся, но нет, дошло до компетентных людей, заварилась каша. Я съехал, пытался скрыться, но… В общем, я теперь здесь… Но ты не переживай, я тебя ни в чем не виню. И даже хорошо, что меня арестовали. Я думал, что меня в чем-то очень серьезном обвиняют, а оказывается, ничего страшного. Думаю, скоро меня выпустят на волю…

Разумеется, Трофим не стал спрашивать, в чем именно обвиняют Шмакова. Во-первых, не принято лезть в чужие дела, а во-вторых, Викентий сам по себе мало его интересовал. Вот о Кристине бы он поговорил. Вот кто снился ему по ночам, вот кто будоражил его воображение…

– Кристина ждет? – дрогнувшим голосом спросил он.

– А как же?.. Она сейчас дома… У нас хороший дом, двухэтажный, с камином и сауной…

Трофим представил, как обнаженная Кристина – красивая и недоступная – лежит плашмя на банных полатях, а шарик-лошарик на своем колесике охаживает ее веничком. Сначала веничком, а потом… И ей нравится, она стонет от удовольствия…

– Чо тебе от меня надо? – сам от себя того не ожидая, рассвирепел он.

Викентий испуганно шарахнулся в сторону, но очень быстро взял себя в руки.

– Вообще-то, я могу уйти, – сказал он.

«Ну и вали!» – хотел послать его Трофим, но сдержался, сама интуиция подсказала ему, что делать этого не стоит.

– Тебе опасность, парень, грозит, – тихо сказал Шмаков.

– Это ты о чем? – напрягся Трофим.

Осторожно осмотрелся вокруг – не подслушивает ли кто. Люди вокруг, но это «серая» масть, блатные в своем углу, у них свои понты. Может, и есть среди «серых» стукачок, но вроде бы никто рядом не греет уши, не прислушивается к чужому разговору.

– Со смотрящим у тебя недоразумение, – едва слышно произнес Шмаков.

– Это я и без тебя знаю.

– Ты ему какие-то деньги должен.

– Ему?! Вообще-то, он говорил, что деньги Жиха требует.

– Жиха?.. Не знаю… А почему Жиха?

– Да потому что Рубач с ним в кентах. Жиха цеховых кроет, они ему отстегивают… Ты тоже цеховой, да? Тоже отстегиваешь?..

– Э-э, да… Есть постановление воровского схода, все теневые предприниматели должны отстегивать в общак десять процентов…

– Постановление схода? – еще больше напрягся Трофим.

Воровской сход – дело очень серьезное. Если так, то выходит, что он действительно против общака пошел, раз поднял руку на Лялина. Воровскую дойную корову зарезал, хоть и не своими руками, но все же…

– И что за сход?

– Кисловодский сход. О-очень большой сход…

– Все-таки ты цеховой.

– Да, у меня свое дело. Если позволишь, не буду говорить, какое.

– Да я и не спрашиваю… Это что ж, если б я тебя тогда прибил, мне бы за тебя предъяву сделали?