Лагерь

— Да! — Матвей захлебнулся ликованием и затанцевал на поляне, вскидывая руки и благодаря небеса за удачу. Он вдруг подумал, что такое везение — дар за все испытания на недолгом веку. И даже в запале поблагодарил бога. От всей атеистичной души. Запал его был недолгим, потому как здравый смысл отрезвил, и Матвей опять вспомнил про Наталью Петровну.

— Надо идти пешком, — сказал Антон, когда Матвей наплясался. — Но где окажемся, если пойдем, например, вон туда? — он указал на нечеткую кривую между стволов. — Разве цикл выпустит просто так?

— Нет беды путнику, коль зашел он по воле случая, — выкрикнул Матвей то, чем однажды делилась Малина. — Мы пересечем границу, за которой цикл кончается, и попадем в наше время. Забыл, как это сделала Настя?

— А, ну да… — Антон побрел за уверенными следами. Иногда он вздрагивал от резвого ржания за еловой изгородью, и терял Матвея из виду. Когда парни, наконец, переступили полосу цивилизации и стали у шоссе, Матвей неожиданно спросил:

— А ты что делал?

— Долгая история, — отделался Антон.

— Нам до лагеря минут 20 — так что валяй.

— Я был у ведьмы, — сказал Антон будничным тоном. Матвей сдержал шаг и спросил, явно растерянно:

— Ты просил у нее воскресить Марго? Или…?

— Я кое-что у нее позаимствовал.

— По-моему, я говорил, что предметы из цикла забрать невозможно. Они станут пылью или просто испарятся. Или не говорил я…

— Я уж самостоятельно догадался, — фыркнул Антон. — Но на жулика всегда найдется жулик более сообразительный.

— Ты переписал заклятие? — прозрел Матвей. Его друг лукаво усмехнулся.

— Берите выше, сударь! Я запечатлел на камеру абсолютно все, что похоже на заклинание. Честно скажу, это было неимоверно сложно и омерзительно. Там такой кавардак, — Антон брезгливо дернулся. — Платья поверх котлов, а котлы черные от копоти, везде разводы сажи, и зеркало в отпечатках…Мрак!

— Мрак… — подтвердил Матвей, думая абсолютно об иных вещах. — Ты всерьез настроен воскресить Марго?

— Конечно! — воскликнул Антон, удивленный, как после всего рассказанного можно сомневаться в его решении.

— Но ведь после воскрешения Марго обречена на бессмертие — а ты по-прежнему смертен. Лет 60, в лучшем случае, 70, ты будешь центром ее вселенной. А потом?

— Я предусмотрел финал, — отозвался Антон с прохладцей. — У меня будут дети, у них свои дети — кто-то возьмет Марго под постоянный присмотр.

— Дети… — пробормотал Матвей. — Смахивает на передержку питомцев. Кто-то взбрыкнет, и сплавит, а Марго будет мучиться. Как Магда без Лексея.

— Лексей не любил по-настоящему. В этом наше отличие.

— Не любил, — согласился Матвей и спросил, как бы между прочим: — Реально хочешь детей?

— Естественно! Я женюсь на хозяйственной девушке из пристойной, полной семьи, без пьяниц и прочих девиантных[9] элементов в роду. Она сможет выносить здоровых детей, а дети — это важно для продолжения семейного древа, передачи здоровых традиций, воспитания образцового вкуса. Такой человек, как я, обязан иметь детей. Почему ты вообще заговорил о них?

— Я бы не стал заводить детей, — признался Матвей.

— Не любишь, да?

— Люблю, — сказал он честно. — Но боюсь воспитать их так, как воспитал меня отец.

— Ты странный, — второй раз за день напомнил Антон и резко застыл у края асфальта. Навстречу мчалась допотопная белая волга. Антон приготовился пропустить авто, но тут Волга затормозила, и из передней двери выскочил Лексей.

«Я же покончил с ним», — в панике подумал Матвей, и тут Лексей раскрыл рот и заорал, что есть мочи:

— Эй, голубцы!

Всё стало на свои места. К машине размашисто зазывал Артемьев Леша.

— Пошли, придурки, задница отмерзает, — надрывался Леша, скалясь в 32 зуба.

Антон и Матвей исподлобья переглянулись, и Матвей готов был отдать голову на снесение — их мысли сошлись. Заманив одноклассников в поизносившийся салон, Леша потрепал по плечу жилистого пенсионера в кепке с меховыми ушами и зычно сказал:

— Это Володя, вот такой мужик! На казанской заправке подхватил. Ну, вообще, везуха. Я ему говорю, ты куда, а он мне: «В Москву». Прикиньте, удача? До Москвы докатились, он мне: «Ну не выкидывать ребенка на мороз и к лагерю поколесил». Классный мужик!

— Здрасте, — буркнул Матвей, садясь на потертое кожаное сиденье с накидкой из искусственного меха — шкуры дешевых зайчиков с полок Детского мира. Классный мужик Володя кивнул и, задымив папиросой и без того прокуренный салон, прокашлял:

— Дверями не хлопать!

— Да понял я, понял, — проворчал Антон, примостившись на заднем сиденье. Володя ошалело тронулся, мальчики лопатками стукнулись о жесткие кресла и смиренно распрямились на седушках, побоявшись перечить водителю. Леша выглянул из-за красной спинки.

— Небось соскучились?

— Могли бы с радостью поскучать до мая, — ответил Матвей, хмуро глядя на пролетающие стволы. Леша радостно осклабился.

— Э, фигушки! Хорошего понемножку. Ну, что там новенького?

— Контрольная по алгебре была, — брякнул Матвей.

— И что? Двоечников сослали на кросс по пересеченной местности?