Ладонь, расписанная хной

Исключительно ответственный главный хирург, папа сегодня сбежал в госпиталь еще на рассвете. По-моему, он как-то узнал, что к нам придет Шейла Бу, в отношении которой у него срабатывает сильнейшее, на зависть любому медиуму, шестое чувство. Вот только как долго мы с отцом сможем противостоять альянсу мамы и тетушки Бу, неизвестно. К сожалению, тетушка тоже обладает сверхсилой: страсть к организации браков у нее сопровождается способностью подавлять чужую волю.

— Что это вообще за мода такая: «подождать»! К тому времени, как наша Зоя решит, что она готова к браку, все остальные девушки уже давно будут замужем и даже станут матерями. А все порядочные женихи уже будут разобраны! — Шейла пытается щелкнуть пухлыми пальцами, унизанными кольцами с бриллиантами, но ей так и не удается издать ни звука. — Кого она тогда найдет? Никому не нужных оборванцев?

Какое счастье, что у тетушки Шейлы нет дочерей, только двадцативосьмилетний сын Юви! Недавно она его женила и теперь располагает массой времени, чтобы вмешиваться в дела других людей. То есть помогать им устраивать свои жизни.

— Да не нужны мне оборванцы…

— Ты останешься совсем одна, одинокой и жалкой! И все потому, что «ждала». Какой же мы будем семьей, если останемся в стороне и не поможем тебе в это сложное время? — Всё, тетушка вошла в раж. Руки, будто у дирижера, рассекают воздух, персиковые шторы за ее спиной покачиваются в такт словам, как благодарная публика. — Ожидание! Я даже не знаю, что это такое! Девушка может позволить себе подождать, когда ей двадцать лет, но не двадцать шесть! Вон, посмотрите на вашу соседку, эту Камию Шарму! Она тоже все еще ждет! А ей уже тридцать пять!

У меня скоро истечет срок реализации на рынке невест. И я не приступала к поиску жениха из-за того, что занималась — о ужас! — образованием и карьерой.

То, что мне в мои двадцать шесть только начинают подыскивать партию, означает, что я одной ногой стою на пути к забвению. Теперь меня будут оттеснять всё более молодые и свежие лица. Когда я достигну страшного возраста в три десятка лет, меня и вовсе снимут с полки и уберут в дальний угол под вывеску «уцененные товары». Брачных предложений будет поступать все меньше, и к сорока годам я так и останусь незамужней. Не матерью, не женой, не разведенной, не овдовевшей и не брошенной. Чем-то вроде запасного кусочка мозаики, которому нигде нет места и который закончит свои дни никому не нужным в пыльном углу.

Я не хочу выходить замуж только потому, что это должна сделать каждая женщина, чтобы поставить галочку в списке жизненных целей. Но со дня помолвки Аиши, уже полгода, в глубине души я жалею, что не похожа на кузину и остальных нормальных девушек и не умею правильно поступать в правильное время. Ведь тогда моя семья взирала бы на меня с одобрением, а не со смирением или негодованием, как на дурное семя, которое надо сбыть с рук первому, кто попросит. Мне не хочется выделяться больше, чем я уже выделяюсь. Скоро вы узнаете, что я имею в виду.

Снова раздается рев дверного звонка. Бомбей вообще надо переименовать в Город Громогласных Дверных Звонков, потому что людской поток сквозь наши двери никогда не стихает. Появляется наша вторая служанка, повариха Мала, ужасно гордящаяся своим положением среди остальной прислуги. Она поворачивает к маме тугое, как барабан, тело.

— Что сегодня приготовить, мадам Гита?

— Приготовь на завтрак картофельные сэндвичи и на обед куриный-карри, пожалуйста. Шейла-диди, ты же останешься на обед?

— Конечно. Нам же еще столько нужно сделать. И предоставь отца Зои мне. Он никогда не сможет оспорить то, что я ему скажу.

Шейла Бу с нарушением законов гравитации опускает самую весомую часть своего тела на кожаный диван, который в ответ издает почти жалобный скрип.

— И перед тем как мы приступим… — Она упирается в меня пронзительным взглядом. — Скажи, может, тебе уже нравится какой-нибудь парень? Ну же, не глупи. Мы либо сами подберем тебе кого-нибудь, либо, если тебе уже кто-то понравился, я разыщу на него компромат, и тогда мы быстренько организуем твой с ним брак. Так что признавайся!

Ну, вообще-то, у меня был Аман. Три месяца назад. Ничего особенного, мы просто выпили вместе, ну и… хорошо провели время. Аман с тяжелыми веками и насмешливым голосом, который очень умно доставлял мне удовольствие, признавая мое право на собственную жизнь, но не забывая подчеркивать, что он обо всем знает больше меня. А еще он курит травку. По индийским стандартам моя семья считается современной, но не настолько, чтобы допускать подобные интрижки. Или курение травки.

— У меня никого нет.

— Ну конечно нет! — Мама продолжает мять мою голову так, словно решила одержать победу над непослушными волосами любой ценой. — Она же целыми днями сидит в своем офисе, уткнувшись носом в компьютер. Где же ей кого-то найти?! Она даже не ходит со мной на свадьбы родственников.