Ладья Харона

Утолив жажду, девушка побрела по ручью. Она решила принести ягод в пещеру. Авось сестра сменит гнев на милость. Наверно, и Ангел, свивающий небо, вернулся из Сигора. Теперь она была уверена, что в Змеиный лог он не полез. На самом деле не ягоды, а мысль о женихе увлекали ее по направлению к Содому.

После того случая Азария стал требовать слишком многого, на что она не смела решиться. И тогда он заявил: раз так… И дулся на нее несколько дней. Потом пригласил ее за ягодами в Змеиный лог. Ясно, за какими ягодами… И она отказалась, чтобы сейчас пожалеть.

Несколько раз ее чуть не ужалили змеи. И девушка стала внимательней. Постаралась выбросить мысли о женихе из головы.

…Азария с некоторых пор стал невыносим. У него было одно на уме: не дожидаясь свадьбы, затащить ее в кусты и показать ей, на что способен. «Днем раньше, днем позже — какая тебе разница?» Нет, так прежде он с ней не разговаривал. Странно, все его слова отпечатались в ее памяти, как на глиняной дощечке. «Думаешь, не знаю, о чем ты мечтаешь?» Ишь ты, какой догадливый! Да скромней ее во всей Иудее девушки нет. Она и подумать не смеет о том, на что намекает Азария… Она стала избегать его, чтобы он, как побитый пес, приполз с повинной к ее ногам.

Старшая сестра во сне поминает какого–то Черного Кобеля, глаза огненные. Хорошо, что отец в последнее время стал хуже слышать…

Так шла она, высоко подняв подол, полный ягод. Рассуждала сама с собой. Вспоминала. Мысленно пререкалась с женихом. Об одном запрещала себе думать — что погиб Азария вместе с остальными содомлянами. И ветер давно разнес горстку пепла, которая была ее женихом…

На повороте ее окликнул знакомый голос. Лия не успела понять, кому он принадлежит, как увидела зовущего: сквозь заросли к ней продирался жених.

— Азария, ты жив? — воскликнула она, забыв опустить подол, и он — ну разве мог поступить иначе ее жених? — обеими руками еще выше воздел мягкую ткань, обнажив живот по самые соски и собирая губами с него посыпавшиеся ягоды!

А она… Что она могла поделать с собой, с женихом? Только позволить все, что взбредет ему в дурную голову…

И сливались в одну вселенскую музыку со щебетом птиц, с бормотаньем ручья, со стрекотом кузнечиков, с пряным запахов трав и цветов, наполнялись жгучим зноем слова, срывавшиеся с губ младшей дочери Лота:

— Азария, ты жив? Азария, ты жив? Азария, ты еще придешь? Азария…

Во сне Ева подумала о Замышляеве: «Задурил голову Содомом — вот и снится всякая чушь…» И снова впала в сон Лии.

— Азария! Вот сын твой! Азария…

— Она издевается надо мной! — взвизгнул жених, оборачиваясь к толпе спасшихся содомлян. — Всем известно — никого с ними, кроме отца их, не было!

«А Змеиный лог, а ягоды?..» — хотела напомнить несчастная, но от потрясения язык перестал повиноваться ей.

И старшая дочь Лота ничего не могла сказать им в свою защиту. Ей чудилось: откуда–то издалека следил за ней Черный Кобель, глаза огненные. В глазах его горела усмешка…

Камни, палки летели в них!

Младшая прижимала к груди ребенка и не могла понять: почему отказывается от сына Азария? За что ненавидит ее толпа? Странный смысл слов Азарии дойдет до нее потом, а сейчас… Сейчас стояла она под градом ударов, и не было ангелов рядом, чтобы защитить ее, сестру и отца…

— Учили раввины. — начал было Лот, но праведнику не дали договорить, ибо в глазах содомлян он был самый отъявленный прелюбодей.

В голову старшей дочери полетел здоровенный камень — она не успела уклониться…

— Ах! — Безумная Грета схватилась за голову.

Несколько человек в белых халатах бросились к ее койке. Обход в сумасшедшем доме проходил нормально, и вдруг… непонятный звон и этот душераздирающий вопль!

— Что с вами? — вкрадчивым, мурлыкающим голосом обратился к ней короткорукий карлик, светило содомской психиатрии. Лысый, истекающий потом, в халате, завязанном под подбородком, он неумолимо напоминал мужской член, немалыми усилиями приведенный в боевую готовность, но в любую минуту готовый предательски поникнуть.

— Спасите, доктор! — билась в истерике больная, еще не понявшая, что доктора в Содомии убивают, а не спасают.

Доктор оторвал ее руки от головы и не поверил глазам своим: они были в крови!

— Кто это вас? — растерялся он, снимая и вновь надевая очки.

— Они кидают в меня камни! — визжала несчастная, в истории болезни которой значилось не такое уж редкое заболевание: шизофрения. По правде говоря, в шизофрению пациентки Вячеслав Андреич не верил, но раз в таком диагнозе заинтересован ИВИ, почему бы не развить ее? Есть препараты… Слава Богу, Содомия в этом вопросе лидирует. Все триста миллионов — всего лишь пациенты. Просто до многих еще не дошла очередь. Но сейчас он был готов поверить, что совесть его чиста… или лекарства начали действовать.

— Кто кидает камни? Кто?

— Да вон они, вон! — тыкала пальцем Безумная Грета в окно. — Зиновий Поц! Азария! Енох! Огола! А этот тип — не содомлянин. Из Гоморры. Но я его знаю. Ездра! Он охотился на козерога… Обманул меня — обещал жениться…