Лабиринты времени

Утро застало пещерного льва и самку на том же месте; они дремали рядом со скелетом лани. Трое людей, нашедших пристанище под каменными глыбами, не могли оторвать взглядов от этих страшных соседей. Радостный свет утра разлился по степи и по большой реке, но тревога закрыла собой счастье нового дня. Цапля повела своих птенцов на рыбную ловлю, нырец камнем упал в воду, и перламутровые круги всколыхнули зеркало реки. Проснувшиеся пернатые, весело щебеча, порхали по ветвям; сверкая радужными отблесками, проносились зимородки, сойки заботливо чистили свое красновато-серое оперение, болтливые сороки перекликались, раскачиваясь на концах веток. Вороны, каркая, кружились над скелетами коня и саблезубого; не найдя на них ни клочка мяса, ни одного нетронутого сухожилия, они разочарованно возвращались к остаткам лани. Но здесь дорогу им преграждали два пепельно-серых коршуна. Они, не желая покуситься на добычу льва, то описывали в воздухе широкие круги, то садились на землю на почтительном расстоянии от спящего царя зверей и чистили свой клюв, а потом замирали, словно в глубоком раздумье, и, вздрогнув, снова взвивались в воздух, чтобы продолжать свое бесконечное кружение. В степи не было видно ни одного млекопитающего – запах опасных хищников удерживал их в надежном убежище, в темной чаще леса. Только проворная рыжая белка на секунду высунула нос из листвы, но, завидев льва и самку саблезубого, тотчас же снова скрылась в густой зелени.

Мелик подумал, что льва привело сюда воспоминание о полученных ударах, и он пожалел, что неосмотрительно раздразнил могучего хищника. Сом был убежден, что самка саблезубого и лев сговорились между собой по очереди сторожить возле их убежища. Охотник знал, что хищники мстительны и злопамятны. Временами, в порыве неудержимой злобы, Мелик вскакивал на ноги и хватался за палицу или топор, но благоразумие тотчас же брало верх. Он вспоминал, что человек неизмеримо слабее крупных хищников, что хитрость, с помощью которой ему удалось убить медведя в полутьме пещеры, нельзя было применить ко льву и самке. Вместе с тем Мелик был убежден, что борьбы не избежать. Охотникам оставалось либо умереть от голода и жажды в пещере, либо попытаться одолеть самку, воспользовавшись моментом, когда она одна будет стеречь их. Но тут в душу его закрадывалось сомнение, мог ли он положиться на помощь Сома и Верного в этой страшной битве? Мелик вздрогнул, словно от холода. Увидев, что глаза спутников устремлены на него, он решил ободрить их.

– Верный и Сом спаслись от клыков серого медведя, – сказал он. – Они спасутся и от когтей пещерного льва! – Молодые охотники одновременно взглянули на спящих хищников. Мелик ответил на их невысказанную мысль: – Пещерный лев и самка не всегда будут вместе. Голод заставит их разлучиться. Когда лев уйдет на охоту, мы нападем на самку. Но Верный и Сом должны будут во всем слушаться своего вождя.

Слова Мелика вдохнули надежду в сердца молодых воинов. Сом сказал:

– Я буду повиноваться Мелику до последнего дыхания!

В свою очередь, его товарищ воздел обе руки кверху и проговорил:

– Мне ничто не страшно, когда Мелик рядом. Не находя слов для выражения теснившихся в их груди чувств, молодые воины издали воинственный крик и взмахнули топорами. При этом шуме лев и самка проснулись и вскочили на лапы. Охотники, с дерзким вызовом, закричали еще громче. Хищники ответили сердитым рычанием. Затем все успокоилось, и снова настала тишина. Мелкие зверьки, беспокойно оглядываясь на спящих хищников, сновали от леса к реке и обратно. Коршуны, наконец, осмелев, изредка урывали по куску мяса лани. Венчики цветов тянулись к солнцу. Жизнь ключом била и в степи, и в лесу. Люди терпеливо ждали ухода льва. Время от времени Верный и Сом ненадолго засыпали. Мелик беспрестанно думал о побеге, но планы, возникавшие в его голове, были неясны и туманны.