Лабиринты

Так проходят детские годы. После уроков А. забирается на чердак, огромный, полный старого хлама и привезенных из путешествий диковин, по всей видимости принадлежавших отцу, он перебирает кроваво-красные азиатские маски, маленькие каменные фигурки демонов с гигантскими гениталиями и пожелтелые гравюры, виды нездешних красот. Став старше, он любит сидеть в библиотеке отца, перелистывать атласы, читать записки путешественников, среди истрепанных старых книг он находит грамматику какого-то диковинного языка. К кому только не обращается А. – к горбатому учителю, пастору, который привел А. к конфирмации и поэтому кажется ему высшим судией, или, позднее, к специалистам, языковедам-полиглотам, – никто слыхом не слыхал про этот язык, непохожий ни на одно из известных наречий. В нем нет существительных и нет прилагательных, только глаголы, зато типов спряжения глаголов насчитывается свыше пятисот, с их помощью передаются не только действия, но выражается и все то, что в других языках описывается существительными и прилагательными; так, глагол в застывшей, неизменяемой форме настоящего времени используется вместо соответствующего существительного: например, «ненавижу» означает «ненависть»; застывшая форма прошедшего времени того же глагола означает «прошедшая ненависть», но вместе с тем эта же форма, так называемое реактивированное прошедшее, означает «любовь». Этот необычайно сложный язык дается А. трудно, ведь ему никто не может помочь. Он снова и снова начинает учить все сначала, выговаривает слова плохо, потом лучше и лучше, наконец он говорит бегло, а правильно ли – не знает, но для А. это родной язык его незнакомого, пропавшего без вести отца, хотя он понимает, что эта мысль абсурдна, что она вроде навязчивой идеи, известно же, что родные отца с незапамятных времен жили в этом городе, иные из предков отца были здешними бургомистрами, родители его родителей тоже уроженцы этих мест и т. д. А. начинает собирать сведения об отце. Ему удается разыскать старика-прокуриста,[86] служившего у отца. По словам прокуриста, отец держался неприступно, был строгим, но справедливым коммерсантом старой школы. А. продолжает наводить справки. Другой, более древний старик – скупщик товара, работавший на отца, рисует противоположный образ: отца совершенно не интересовало, как идет дело; третий, совсем дряхлый старик, бывший служащий отца, изрыгает проклятия: дескать, отец был самым безбожным бабником во всей округе и соблазнил его жену; четвертый старик, еще более дряхлый, чем совсем дряхлый третий, якобы помнит, что отец был человек образцово-благочестивый. А. получает лишь противоречивые отзывы об отце, к тому же и те несколько свидетелей, которых он разыскал в приютах для престарелых, так стары, что наверняка путают отца с кем-то другим. А. прекращает поиски. Ему исполняется двадцать. Он поступает в университет, хочет стать математиком, больше всего его интересует неевклидова геометрия Римана. Он по-прежнему ужинает вместе с матерью, она по-прежнему по ночам уходит из дому – ее красота не претерпела ни малейших изменений, – но однажды утром мать не возвращается. Сын встревожен, он спешит в маленький дворец, находит его с большим трудом – там ни души. Расспросив людей, он узнает, что это здание давным-давно пустует, обитатели соседних вилл там никогда никого не видели, правда парк, окружающий дворец, обширен, владелец земель неизвестен, здание находится в управлении банка, банк хранит банковскую тайну; впрочем, здание не продается. А. совершенно не уверен, что это именно тот дворец, куда приходила его мать. А. возвращается домой. Старая служанка тоже исчезла.