Лабиринт Ворона

– Я ему позвонила насчет Марины… Он велел выделить от фирмы денег на похороны. Но не выразил желания прервать отдых. Сказал, что его все достало, он жутко устал и чтобы я сама решала все вопросы. У него есть заместительница, Настя. Вот она, мол, пусть и разбирается. А его попросил оставить в покое. У него кризис, понимаете ли! Небось, девицу какую-нибудь подцепил на пляже и…

Она споткнулась на полуслове и замолчала, кусая губы. Настя, по-видимому, не вызывала у нее ревности и негодования. Чего не скажешь о «пляжных девицах».

Астра украдкой глянула на часы. Они уже долго беседовали с Тетериной, а из полиции так никто и не пришел…

– Я что, должна целый день сидеть на приколе? – справедливо возмутилась Майя, провожая гостью.

Странно, но при прощании в ее голосе промелькнули теплые нотки.

Глава 25

Читая записи в тетради, Матвей невольно погрузился в мир загадочной Сьюзи, и этот мир вовсе не казался ему чуждым. Было ясно, что дама приехала в далекую варварскую Московию не просто на поиски приключений, а со специальным заданием, связанным с «тайными науками». В то время в просвещенной Европе называли так оккультные знания. В ученых кругах Англии, где сосредоточились выразители всех передовых мыслей того времени, царил дух розенкрейцеров. Знаменитый оккультист Джон Ди, к примеру, являлся британским шпионом и применял эти знания в разведывательных целях.

Разумеется, и в семнадцатом веке, и во все прочие века шпионы использовали для переписки специальные шифры. В «письмах из шкатулки» шифр тоже применялся, однако же, судя по стилю изложения, весьма изящно и к месту. Так что человек, несведущий в вопросах конспирации, ничего подобного не заметил бы. Сьюзи использовала намеки, которые были понятны только ее адресату.

Странным образом намеки эти всколыхнули нечто глубоко запрятанное в душе Матвея… Он вдруг, как с ним уже неоднократно бывало, ощутил себя графом Брюсом, причем в самой неожиданной ситуации. В буквальном смысле увидел себя в роли «русского шотландца», и не где-нибудь на поле сражения, не на дипломатических переговорах, не на дружеской попойке или придворной ассамблее, а в прозекторской[25].

Весной 1697 года веселое русское посольство отбыло из Москвы под официальным предводительством царского любимца Франца Лефорта. Сам государь путешествовал по европейским городам инкогнито, в чине унтер-офицера Преображенского полка Петра Михайлова. Порой он не выдерживал роли и показывал свой неукротимый нрав. Петра интересовали не только кораблестроительное дело, морская навигация и прочие технические премудрости европейцев, но и всяческие диковинки. Жадный до всего нового и необычного, молодой царь желал постичь все и сразу. Однако о его страсти к познанию «нетленности» и «бессмертия» было ведомо только самым доверенным приближенным. Этой страстью объяснялось пристальное изучение Петром ремесел прозектора и бальзамировщика.

В Лейденском анатомическом театре, куда устремилась за государем его свита, произошел пренеприятнейший курьез, от коего хозяева заведения пришли в изумление и ужас. В помещении, где лежал приготовленный для препарирования труп, стоял полумрак. Только вокруг прозекторского стола ярко пылали светильники. Петр и прибывшие с ним сановники окружили место действия…