Лабиринт страсти

И тогда Марк решил. Больше он не предаст себя. Больше не предаст свое дело. Его назначение – действовать.

Он вытащил из кармана сотовый телефон. Позвонив в участок капитану Кою, распорядился, чтобы выяснили номер водительского удостоверения бывшего заключенного по имени Гас Мэдисон, узнали, каким автомобилем он владел, и разослали срочное сообщение во все участки. Если у него нет машины, то Кой должен был проверить все автомобили, сданные в аренду за последнее время.

Хэлли Фицджеральд и ее кузина, возможно, решили не помогать в этом расследовании. Пусть они даже мешают ему, но у него нераскрытое дело о краже, и он должен завершить его.

Возвращаясь на машине в Промис, Хэлли взглянула на кузину. Уже не в первый раз она испытывала раздражение, смешанное с заботой, по отношению к этой худенькой девушке. Хэлли выручала Трейси из стольких неприятностей и переделок, но такого серьезного случая еще не было.

– Ну ладно, теперь-то ты мне расскажешь, что произошло? – спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя внутри у нее все содрогалось при мысли о столкновении с Марком. Она была так несправедлива к нему. Когда выводила Трейси из этой лачуги, она сжималась от страха, уверенная, что сейчас он передумает и арестует их обеих.

Позже, пообещала себе Хэлли, она все ему объяснит, чтобы он понял и поверил. Всхлипывая и моля о прощении, Трейси рассказала свою историю.

Когда Гас предложил провернуть ограбление, чтобы получить наследство Трейси, эта мысль показалась ей стоящей и она согласилась. Но вскоре поняла, что залезла в очень грязное дело.

Трейси попыталась убедить Гаса вернуть ценности, но он только посмеялся над ней. Он «навел справки» и узнал, что украденное принесет им гораздо больше денег, чем двадцать пять кусков, на которые они рассчитывали сначала. Возможно, раз в десять больше.

Когда же она отказалась закладывать и продавать фамильное достояние, он связал ее и оставил в квартире, а сам уехал в нагруженном фургоне.

– Я чувствую себя очень гадкой, Хэлли, – сказала кузина с мокрым от слез лицом, – что заставила тебя пережить все это. Клянусь, если ты дашь мне шанс, я постараюсь как-то загладить свою вину.

– Ты так уже и раньше говорила.

– Понимаешь, я думала, что ты мне враг. Но больше такое не повторится, клянусь. О, Хэлли, простишь ли ты меня когда-нибудь?

– Давай не будем говорить об этом, – устало ответила Хэлли. – Ты мне чуть сердце не разбила, и нужно какое-то время, чтобы рана могла зажить. Я молюсь, чтобы все музейные ценности вернулись назад. В противном случае я просто не знаю, что делать. – Она опять взглянула на сестру, которая ревела и не могла остановиться, и, несмотря на всю злость, смягчилась. Какой смысл наказывать ее? Она уже достаточно избичевала сама себя. – Главное сейчас все же, – продолжила Хэлли, – разобраться, в какую историю ты влезла. Я никогда не имела ничего общего с подобными вещами. Нам нужно поговорить с юристом.

Трейси в ужасе посмотрела на нее.

– Ты хочешь сказать, что у меня будут проблемы?

– Именно поэтому я велела тебе ничего не говорить там, в комнате. Марк – полицейский, и все, что ты ему бы сказала, могло быть использовано против тебя в суде. Ты, конечно, безответственный и безрассудный человек, но все-таки не воровка.

Трейси уставилась на нее широко раскрытыми от испуга глазами.

– О, Хэлли, я ведь не сяду в тюрьму, правда? Как ты думаешь?

– Я думаю, что не сядешь. Мы найдем выход.

Марк слонялся в коридоре здания суда, скрестив руки на груди. Он ждал. Скоро придет Хэлли. И когда она появится, он все ей выскажет.

С той глупой сцены в квартире Мэдисона он испытывал презрение к Хэлли. Ему не стало легче, когда из полицейского участка Окленда сообщили, что Мэдисон задержан. Фургон, груженный награбленным добром, конфисковали. Ему не стало легче, когда Мэдисона доставили в Промис и Марк снял с него наручники.

Нет, злился он не на Мэдисона и не на Трейси, а на Хэлли. Наконец Марк сложил все факты вместе. Хэлли с самого начала, когда они встретились у платного уличного телефона, утаила правду. Она скрывала важную информацию, которая могла бы помочь решить все дело намного раньше. Она умолчала о телефонных звонках вымогателя, не поделилась своими соображениями по поводу Трейси и ее роли в ограблении.

Марк признавал, что злился он еще и потому, что чувствовал себя обманутым. Пусть даже у них с Хэлли не получилось близких отношений, пусть у них не было будущего, но все же он ощущал какую-то близость к ней и знал, что она испытывает то же самое. В его понимании родство душ и близость предполагали доверие. Она предала его доверие.

Он сам занимался ее делом, хотя кто-то ниже по рангу должен был взять на себя эту обязанность. Но из-за того, кем она была и что для него значила, Марк решал ее проблему сам. Он выследил грабителя, нашел ее кузину, помешал тому, чтобы похищенные вещи разошлись на все четыре стороны.

И что сделала она? Все утаила от него.

К обиде примешивалось оскорбление – это было действительно больно. Ведь умелая защита в суде обеспечивала безнаказанность преступников.