Лабиринт Просперо

– Как говорится: все это очень странно, и все странней становится притом. Не так ли?

– Вот именно. Верная присказка.

– Когда у нас тут выступать будете?

– Как прикажут, – ответил Меркумов. – Наше дело актерское, подневольное. Я спросил доктора: когда, дескать, готовить номер. Так он удивился, ничего не знает. Предложил выступить, как елку в большом зале поставят. Да и то разумно: праздник…

– А господин Могилевский еще спать не ушел?

– Сидит в библиотеке, строчит что-то…

Ванзаров пожелал доброй ночи и отправился в библиотеку. В курзале выключили отопление. Становилось холодно, как в склепе. Зря сюда зимой нервных больных не пускают. Выздоровели бы, как мухи. Все до одного. Или чуть меньше.

23

После пережитых треволнений доктор Могилевский находил успокоение в криминальных романах. Только-только раскрыл «Лунный камень» в оригинальном издании и уже отправился в далекий мир, куда, кроме него, не добраться никому. Стук в дверь он принял как надругательство над самым святым, его отдыхом. Но долг прежде всего.

– Да, войдите, – крикнул доктор, хотя на языке так и вертелось нечто другое.

От Ванзарова не укрылось, что он быстро спрятал за колено.

– О, родственная душа! – сказал он с теплотой. – Тоже люблю провести спокойный вечер с каким-нибудь мудрым сыщиком вроде Путилина или Ната Пинкертона. Пусть книжечки дешевые, но удовольствие приносят дорогое. Не то что эта мура вроде Достоевского или Диккенса.

– Чем могу помочь? – Могилевский не расположен был к душевному разговору.

– Да вот актер этот из Саратова вцепился в меня мертвой хваткой: когда буду выступать? Не знаю, что ответить…

– Не обращайте внимания, – ответил доктор. – Это какая-то глупость. Он и ко мне с тем же подходил. Бредовая идея, не иначе. Актер, что с него взять. Сцены мало, так еще и в жизни комикует.

– Разве на рождественский утренник не заказывали? Что-нибудь бодрящее для господ отдыхающих: монолог Аребенина или Гамлета с черепом?

– Господин Ванзаров, здесь не цирк, – заметил Могилевский, что в свете последних событий выглядело довольно смело. – Господину Меркумову я доходчиво пояснил: если он желает – может развлекать публику как угодно. Платить ему за это никто не будет. Мало того что в лотерею выиграл, так еще его актерства оплачивать. Еще чем-нибудь могу вам помочь?

– Можете, – безжалостно ответил Ванзаров. – Где у вас телефонный аппарат? Мне нужно телефонировать в столицу.

– В бильярдной…

– Там ему и место: проигрался – и сразу сообщил радостную новость семье. Не сочтите за труд открыть игривое ристалище.

Доктор понял, что этому господину легче сдаться, чем отказать. Устало поднявшись и бросив вожделенную книжку на кресло, он вежливо предложил гостю идти вперед.

В бильярдной оказалось еще холоднее, чем в коридоре. Печки здесь не было вовсе. Могилевский указал на деревянный сименсовский ящик, висевший в стороне от полочки с шарами. Ванзаров снял слуховую трубку и покрутил ручку вызова. В трубке стояла безграничная тишина, называемая в криминальных романах «мертвая». Хотя какая может быть тишина в медных проводах? Он еще раз дал вызов на станцию. Ответа не было. Как и любой человек, Ванзаров стал дуть в рожок амбушюра, торчащий из ящика, и повторять модное словечко «але-але», как будто выступал в цирке. Ничего не помогло. Он протянул бесполезный рожок Могилевскому.

Доктор проделал все то же самое: вертел, дул, кричал «але!» и даже постучал по ящику, как будто хотел разбудить гнома-телефониста, заснувшего крепким сном.

– Ничего не понимаю, – растерянно сказал он, вешая трубку. – Днем еще телефонировал, связь была…

– С этими проводами одна морока: оборвался – связи нет, – мудро заметил Ванзаров. – Рассчитывать, что у вас запрятан секретный телеграфный аппарат, было бы слишком смело…

– Очень жаль… – Доктор без церемоний стал запирать зал. Потеря телефонной связи с миром его мало беспокоила.

– А ближайший телефонный ящик в Сестрорецкой конторе… Или в полицейском участке, – добавил Ванзаров. – Наверное, уже поставили.

– Не советую идти ночью в город. Метель усиливается, ветер, а провожатого у меня нет. А в одиночку с масляным фонарем, того гляди, пропадете в заливе… У нас такое бывало. Если, конечно, особой срочности нет…

– Срочность есть. Но в ледяную могилу что-то не хочется…

– И какая же у нас тут срочность? Кругом покой…

– Здесь готовится убийство, – ответил Ванзаров. – Самое настоящее. Сродни тем, о раскрытии которых вы так любите читать…

Всем видом доктор показывал глубокое сомнение. Вероятно, общение с нервными больными научило его не слишком доверять сильным словам: скорее всего, бред или фантазии.

– Но этому можно помешать. Если установить один факт.

– Какой же? – спросил Могилевский. – Я могу быть вам полезен?

– Общались с мистером Мавериком по-английски?

– Зачем? Он отлично говорит по-русски…

– На нет и суда нет, как говорится. Пора дать вам покой, завтра день будет горячим…

Могилевский мог только трагически закатить глаза: что ему остается. Гости делают что хотят – за все заплачено…