Лабиринт призраков

Порой кажется, будто хуже дела уже идти не могут, но не существует запретной грани для низости, если дать ей полную волю. Вскоре на горизонте возникла фигура, будто специально созданная, чтобы стать олицетворением духа времени и нравов. Я полагаю, имелось немало таких персонажей среди мусора, который всегда всплывает на поверхность во время сильного шторма. Его звали Маурисио Вальс, и подобно всем великим людям в ничтожные времена, он был доном “никто”.

6

Предвижу, что однажды газеты напишут дону Маурисио Вальсу хвалебные оды и раструбят на весь свет о его славных деяниях. Наша земля обильно рождает проходимцев его пошиба. И, поднявшись наверх, такие люди не испытывают недостатка в льстецах и подхалимах, которые стаями вьются вокруг и ползают на коленях, подбирая крошки с господского стола. Но теперь, пока его звездный час еще не наступил (а он настанет непременно), Маурисио Вальс – лишь один из многих, преуспевающий прохвост, ищущий денег и славы. В последние месяцы мне довелось познакомиться с подробностями его жизни. Я знаю, что он начинал рядовым членом литературного кружка, собиравшегося в кафе. Посредственность, человек, не наделенный ни талантом, ни определенным призванием, Вальс компенсировал свое ничтожество непомерным тщеславием и неистовой жаждой признания. Догадываясь, что собственными усилиями ему никогда не добиться ни заработка, ни достойного положения, к чему он изо всех сил стремился, и не сомневаясь, что заслуживает лучшей доли, Вальс предпочел продвинуться, используя связи и подкуп. Себе в помощь он собрал клику из таких же нечистоплотных субъектов, чтобы проворачивать свои дела и уничтожать тех, кому завидовал.

Да, мои слова дышат гневом и злостью, и я стыжусь их, поскольку не знаю, справедливы обвинения или нет. Более того, мне это безразлично. Наверное, я осуждаю невиновных, ослепленная болью и яростью, сжигающими меня изнутри. В последние месяцы я научилась ненавидеть, и мне страшно думать, что я умираю с такой горечью в сердце.