Лабиринт призраков

Даниэль предложил ему бокал коньяка. Доктор принял его без сопротивления, осушил одним глотком и выждал мгновение, пока лекарство начнет действовать.

– Еще, пожалуйста.

– Что с Исааком? – продолжал допытываться Фермин.

– Я оставил его в глубоких раздумьях.

Фермин наклонился к доктору и заглянул ему в лицо:

– Послушайте, почтеннейший, выкладывайте все как на духу, и по возможности без купюр.

Завершив рассказ, доктор попросил еще одну рюмку в качестве бонуса. Беа, Даниэль и Фермин сочли за благо выпить вместе с ним. Вежливо выдержав паузу, Даниэль открыл прения:

– Куда она могла отправиться?

– Полагаю, восстанавливать справедливость, – заявил Фермин.

– Соблаговолите изъясняться по-человечески, поскольку в университете тайный язык семьи Семпере не входит в программу обучения, – попросил доктор.

– Пожалуй, я окажу вам услугу, предложив пойти сейчас домой, надеть вместо ночного колпака кусок сырой телячьей вырезки и предоставить нам разобраться со всей этой путаницей, – произнес Фермин.

Доктор принял его совет.

– Следует ли мне ждать новых стрелков? – спросил он. – Это я к тому, чтобы приготовиться.

– Думаю, в настоящий момент нет, – ответил Фермин. – Однако не будет лишним, если вы пока покинете город и проведете пару неделек в компании пылкой вдовушки на термальном курорте в Монгате, чтобы вывести камни из почек или какие-либо иные частицы, засоряющие мочевыводящие пути.

– В кои-то веки мне нечего вам возразить, – пробормотал доктор.

– Даниэль, сделайте одолжение, проводите доктора домой, позаботившись, чтобы он благополучно добрался, – обратился к другу Фермин.

– Почему я? – возмутился Даниэль. – Вы снова хотите вывести меня из игры?

– Если угодно, можете послать Хулиана, хотя, по-моему, для этой цели больше подошел бы человек, уже сходивший к первому причастию.

Даниэль неохотно покорился неизбежности. Фермин почувствовал, что взгляд Беа буквально просверливает ему затылок, однако предпочел до поры до времени не реагировать на это. На прощание он поднес доктору последнюю рюмку. Увидев, что в бутылке коньяка осталось совсем мало, Фермин допил его из горлышка. Избавившись наконец от доктора и Даниэля, Фермин без сил опустился на стул и закрыл лицо руками.

– То, что доктор говорил о таксидермисте и об исчезновении тела – это все было серьезно? – спросила Беа.

– Тяжелая задача, которую, к несчастью, необходимо решить, – сказал Фермин. – Одна из двух неприятнейших черт Алисии состоит в том, что она редко ошибается.

– А вторая?

– Алисия беспощадна. Она не говорила вам чего-то такого в последние дни, что позволило бы предположить, что у нее на уме? Вспомните.

Подумав немного, Беа покачала головой. Фермин едва заметно кивнул и встал. Он взял с вешалки пальто и приготовился отчалить, хотя в тот зимний вечер попутного ветра не ожидалось.

– Пожалуй, мне не мешает прогуляться и навестить этого таксидермиста. Может, по дороге меня осенит какая-нибудь блестящая мысль.

– Фермин! – окликнула Беа, когда он был на полпути к двери.

Фермин остановился, но поворачиваться не спешил.

– Алисия нам о чем-то не рассказала, да?

– Подозреваю, что она нам о многом не рассказала, донья Беа. И уверен, что Алисия поступила так ради нашего блага.

– Но есть ведь что-то, касающееся Даниэля. Секрет, который может принести ему большое горе.

Фермин все же обернулся и грустно улыбнулся:

– Для этого и существуем мы с вами, не так ли? Чтобы уберечь его от беды.

Беа пристально посмотрела ему в лицо.

– Будьте очень осторожны, Фермин.

Она проводила взглядом его фигуру, вскоре растворившуюся в сизых сумерках, обещавших мокрый снег. Застыв неподвижно, Беа наблюдала за пешеходами на улице Санта-Ана, закутанными в шарфы и толстые куртки. Интуиция подсказывала ей, что зима – настоящая зима – только что обрушилась на них без предупреждения. И на сей раз она не пройдет бесследно.

23

Растянувшись на кровати в своей спальне, Фернандито рассеянно уставился в оконце под потолком. Комната, вернее каморка, соседствовала с прачечной и всегда напоминала ему отсеки подводной лодки, увиденные в кино на утренних сеансах в «Капитолии». Только комнатушка в сравнении с подводной лодкой была более мрачной и менее уютной. Однако в тот вечер Фернандито блаженствовал благодаря разгулявшимся гормонам, принимая их влияние на организм за душевный подъем и магию. Любовь – с большой буквы и в юбочке в обтяжку – постучала в его дверь. Строго говоря, она не стучала в дверь, а скорее поманила издалека, но он верил, что от судьбы, как и от зубной боли, просто так не отмахнешься. Особенно если речь идет о любовной материи.