Лабиринт призраков

– С какой стороны посмотреть. Наш мир – не более чем ковчег для обезьян, одетых в шелка, и фальшь в нем выполняет функцию связующего раствора, не позволяющего хлеву развалиться на части. Люди из страха, корысти или по беспечности настолько привыкли лгать и повторять выдумки других, что врут, даже когда уверены, что говорят правду. Это бич нашего времени. Искренний и честный человек – вымирающий вид, как плезиозавры или куплетисты, если он вообще существовал на свете, а не является мифом вроде единорога.

– Я не могу согласиться с вашей теорией. Вокруг много достойных и хороших людей. Неприятность в том, что несколько затесавшихся паршивых овец создают недобрую славу остальным. У меня нет ни капли сомнений на сей счет.

Фермин дружески потрепал юношу по колену:

– Это потому, что вы еще зелены и слегка наивны. В юности мы видим мир таким, каким он должен быть, и лишь к старости обретаем способность различать реальность. Но юность легко излечивается.

Фернандито удрученно опустил голову. Пока он сопротивлялся натиску фатализма, Фермин обозрел горизонт и высмотрел двух медсестер с пышными формами в обтягивающих халатах, приближавшихся к ним по коридору. От их цветущего вида и приятного колыхания бедер при ходьбе у него засвербило под ложечкой. Не располагая другим, более интересным занятием, чтобы скоротать ожидание, Фермин со знанием дела подверг девушек дотошному осмотру. Первая сестричка, форменная тихоня, в копилке которой едва ли набралось больше девятнадцати лет, одарила его выразительным взглядом, когда проходила мимо, и засмеялась. Она недвусмысленно давала понять, что изысканный деликатес вроде нее всяким проходимцам не по зубам. Вторая медсестра, более опытная и закаленная в столкновениях с праздной публикой, слонявшейся по коридорам, посмотрела на него с осуждением.

– Нахал, – пробормотала она.

– Этим палец в рот не клади, – сокрушенно заметил Фермин.

– Не представляю, как вы можете думать о подобном, когда сеньорита Алисия балансирует между жизнью и смертью!

– Вы всегда употребляете в разговоре клише или освоили просодию[63] по киножурналам с выпусками новостей и документальных фильмов? – уточнил консультант-библиограф магазина «Семпере и сыновья».

Воцарилось молчание, и пауза длилась довольно долго. Вскоре Фермин, решивший проверить рану после взятия крови, прикрытую ваткой и заклеенную пластырем, заметил, что Фернандито искоса поглядывал на него, не отваживаясь снова открыть рот.

– Что теперь у вас случилось? Хотите пипи?

– Мне интересно, как давно вы знакомы с Алисией?

– Можно сказать, мы старинные приятели.

– Дело в том, что прежде она не упоминала о вас, – пояснил Фернандито.

– Тому есть причина. Мы не виделись более двадцати лет и считали друг друга мертвыми.

Юноша оторопело воззрился на Фермина.

– А вы? Кто вы? Влюбчивый птенчик, угодивший в силки королевы ночи, или услужливый святоша?

Фернандито задумался.

– Скорее первое.

– Не смущайтесь, такова жизнь. Первый шаг к самопознанию заключается в том, чтобы научиться разделять истинную причину поступков человека и аргументы, какие он приводит в оправдание своих действий. Необходимо пройти определенный путь, чтобы поумнеть.

– Вы как говорящая книга.

– Если бы книги заговорили, вокруг стало бы меньше глухих. Вам, Фернандито, нужно учиться избегать ситуаций, когда диалоги за вас пишут другие. Пользуйтесь головой, которую Бог посадил вам на шейные позвонки, и сочиняйте либретто самостоятельно. В жизни полно нечистых на руку дельцов, жаждущих забить вполне приличные мозги всякой чепухой, поскольку гораздо легче ездить на ослах, помахивая у них перед носом морковкой. Вы понимаете?

– Нет.

– Ну да ладно. Пользуясь тем, что вы немного успокоились, хочу предложить вам рассказать мне снова, что произошло. На сей раз с самого начала, по порядку и без пафосной стилистики. Это вам по силам?

– Попытаюсь.

– Тогда начинайте.

Со второй попытки Фернандито не упустил ни одной подробности. Фермин слушал его, нахмурившись, дополняя версиями и гипотезами недостающие части головоломки, которая приобрела зримые очертания.

– Где теперь находятся документы и дневник Исабеллы, о которых вы упомянули?

– Я оставил их у своей тети Хесусы. Она работает консьержкой в доме, где живет сеньорита Алисия. Ей можно доверять.

– Не сомневаюсь, но нам придется подыскать более надежное хранилище. Из классики криминального романа хорошо известно, что швейцары оказывают жильцам множество услуг, но ждать от них конфиденциальности не приходится.

– Хорошо.

– И мне придется попросить, чтобы все сказанное осталось между нами. Сеньору Даниэлю Семпере – ни слова.

– Ясно. Как пожелаете.

– Вот это мне нравится. Послушайте, у вас с собой есть деньги?

– По-моему, мелочь…

Фермин протянул к собеседнику раскрытую ладонь, призывая его раскошелиться.

– Мне нужно позвонить.

Даниэль ответил после первого гудка.

– Ради бога, Фермин, где вы пропадаете?

– В больнице.

– Что случилось?

– Алисию пытались убить.

– Что? Кто? Почему?

– Сделайте одолжение, успокойтесь, Даниэль.

– Как я могу успокоиться?

– Беа далеко?

– Нет, но…

– Позовите ее к телефону.