Лабиринт призраков

– Да. Пережив несколько выкидышей и многолетние тяготы, Сусана забеременела в 1931 году. Маташ обмирал от страха, что она снова потеряет ребенка и, возможно, жизнь. Однако на сей раз все закончилось благополучно. Сусана всегда хотела иметь дочь и назвать ее в честь сестры, которой лишилась в детстве.

– Ариадной.

– Несколько лет, пока они пытались зачать ребенка, Сусана просила Маташа написать новую книгу, не похожую на те, что он сочинял раньше, и предназначенную девочке, которая ей снилась. Сусана признавалась, что видела малышку во сне и разговаривала с ней.

– Так появился замысел «Лабиринта»?

– Да. Маташ начал писать первый роман цикла о приключениях Ариадны в заколдованной Барселоне. По-моему, он писал его и для себя тоже, не только для Ариадны. Меня всегда преследовала мысль, что романы «Лабиринта» являлись своего рода предупреждением.

– О чем?

– О том, что надвигалась гроза. Вы в то время были, наверное, маленькой, совсем крошкой, но в предвоенные годы атмосфера сгущалась, становилась тревожной. Пахло войной. Она витала в воздухе…

– Неплохой заголовок для вашей книги.

Вилахуана улыбнулся.

– Вы полагаете, Маташ предвидел грядущее?

– Да, как и многие другие люди. Только слепой не видел, к чему идет дело. Мы часто обсуждали с ним текущую обстановку и перспективы. Однажды он признался, что подумывал уехать из страны, но Сусана, его жена, не хотела покидать Барселону. Она почему-то прониклась уверенностью, что никогда не забеременеет, если они уедут. А потом стало поздно.

– Расскажите о Давиде Мартине. Вы его знали?

Вилахуана возвел глаза к небу:

– Мартина? Немного. Я виделся с ним два или три раза. Маташ познакомил нас, когда мы столкнулись в баре «Каналетас». Они подружились в юности, до того как у Мартина сорвало резьбу, однако Маташ продолжал относиться к нему с большим уважением. Мне он показался удивительным человеком, я в жизни больше не встречал никого похожего.

– В каком смысле?

Вилахуана помедлил с ответом:

– Давид Мартин обладал блестящими способностями, пожалуй, даже слишком, себе на беду. Но по моему скромному мнению, он был совершенно тронутый.

– Тронутый?

– Не в себе. Помешанный.

– Что привело вас к этому выводу?

– Мартин слышал голоса… И я не имею в виду, что его посещали музы.

– Вы хотите сказать, он был шизофреником?

– Неизвестно. Но я хорошо помню, что Маташ волновался за него. Таков он был, Маташ, заботился обо всех на свете, кроме себя. Похоже, Мартин угодил в какую-то передрягу, и они почти не виделись. Мартин избегал людей.

– У него не было семьи, которая могла бы поддержать его?

– У него никого не было. И всех, кто питал к нему привязанность, он в конце концов оттолкнул. Единственной его связью с реальным миром оставалась девушка Исабелла, которую он принял как ученицу. Маташ считал, что только она поддерживала существование Мартина и пыталась защитить от самого себя. Утверждал, что мозг Мартина был единственным настоящим демоном, пожиравшим его заживо.

– Единственным демоном? А был большой выбор?

Вилахуана пожал плечами:

– Не знаю, как объяснить, чтобы вы не подняли меня на смех.

– Попробуйте.

– Однажды Маташ поведал мне, что Давид Мартин верил, будто заключил контракт с загадочным издателем, обязавшись составить своего рода священное писание, нечто наподобие библии новой религии. Не нужно на меня так смотреть. По словам Маташа, время от времени Мартин встречался с таинственным персонажем, звавшимся Андреас Корелли, чтобы получить от него указания из загробного мира.

– И Маташ, разумеется, сомневался в существовании сеньора Корелли.

– Естественно. В списке невероятных вещей для Маташа он занимал место между мышонком Пересом и страной фей. Маташ попросил меня разузнать в издательской среде, не припомнит ли кто коллегу с таким именем. Я выполнил просьбу, перевернув землю, небо и все, что находится между ними.

– И что же?

– Единственный Корелли, кого мне удалось найти, оказался композитором эпохи барокко. Арканджело Корелли, возможно, вы о нем слышали.

– А кем же был тот Корелли, на которого работал или воображал, будто работает, Мартин?

– Он считал его еще одним архангелом, падшим.

Журналист приставил два пальца ко лбу, изображая рожки, и язвительно усмехнулся.

– Дьяволом?

– С хвостом и копытами. Мефистофелем, который пользовался услугами дорогого портного и явился из преисподней, чтобы соблазнить его фаустианским договором. Целью его было создание проклятой книги, она стала бы основой новой религии, дабы ввергнуть мир в геенну огненную. Как я уже сказал, человек совсем слетел с катушек. И, естественно, плохо кончил.

– Вы намекаете на тюрьму Монтжуик?