Лабиринт Минотавра

В машине так же было более комфортно, не как прежде. Во – первых, это был джип, а не милицейская машина. Во – вторых, Владимир сидел на заднем сиденье с Алексеем только вдвоем. Впереди, рядом с водителем, сидел тот второй, имя которого Владимир сейчас никак не мог вспомнить и который ранее проявлял не только грубость по отношению к нему, но и сознательно создавал ему некоторое физическое неудобство, приковав к наручникам портфель Владимира и сдавив ими до предела кисти его рук. Сейчас этого не было, и за все время пути Владимиру не задавали больше никаких вопросов. Это, в – третьих. Может, устали после бессонной ночи? Может, иные причины заставляли их быть такими вежливыми? Алексей постоянно кому – то звонил и что – то пытался выяснить. Но Владимир не обращал на это никакого внимания.

Во время пути Владимир задавал себе один и тот же вопрос: правильно ли он поступил, сказав, что эти деньги принадлежат ему? А что ему оставалось делать? Признаться, что эти деньги получены от Николая Николаевича и рассказать, как это произошло? Значит, подтвердить не только то, что ему вменяют, но еще и мошенничество? Причем назвать тех, кто ему в этом помог? Вот это он влип! Времени думать, практически нет. «Думай, Владимир, думай сейчас, – заставлял себя Владимир. – Завтра думать будет поздно…»

Владимир не мог не знать, что основными задачами оперативно – розыскной деятельности являются выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений. Так, кажется, говорится, в законе. Но никак не их провоцирование. Таким образом, эти опера должны были, в первую очередь, пресечь то преступление, которое еще вчера вменяли ему, а не посредством своих действий провоцировать его. В той же Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод что – то говорилось об этом. Владимир даже вспомнил, что именно. Там говорилось о том, что ничто не может оправдать использование доказательств, полученных в результате провокации органов полиции.

Вспомнив эту выдержку из указанной Конвенции, Владимир горько улыбнулся, потому что прекрасно понимал, насколько сейчас это не только неуместно, но даже и не смешно. Он так же понимал, что, оправдывая противоправность своих действий, уже ищет себе оправдания. И может, даже не перед Законом, а, в первую очередь, перед своей собственной совестью?

Владимир не сомневался в том, что сразу по прибытии в прокуратуру они проведут опознание купюр. Ведь они были уверены, что это именно те деньги, которые ему были переданы Николаем Николаевичем. Это те самые купюры, которые Владимир выбросил в окно из кабинета президента компании и которые через несколько часов, уже после того, как Владимира отпустили под подписку о невыезде, ему привез цыган. Это был тот самый пакет, и Владимир, взяв его, никак не думал, что буквально следом за этим к нему приедут уже знакомые ему опера.

Конечно, после того, что произошло, они не могли не понимать, что эти деньги в любое время могут исчезнуть с их горизонта, чего допустить было нельзя. Надо было действовать, как говорят, по горячим следам. Не исключено, что они проследили за Владимиром, когда тот возвращался домой, и даже видели нечто большее. А поскольку у них практически не было времени для спасения своих денег, они были уверены, что найдут их, если… останется одна маленькая, последняя формальность. Закончить то, что не сумели сделать вчера.

Владимир слышал отрывки телефонных разговоров Алексея, который через каждые несколько минут кому – то звонил и что – то спрашивал. Сейчас Владимир вспомнил, что речь изначально шла о том, что деньги нашлись, Владимир задержан и его скоро доставят в прокуратуру для проведения следственных действий. Ну, конечно, это было именно так. Этот разговор Владимир слышал еще при обыске его квартиры. И как понял Владимир, Алексей говорил об этом не только Николаю Николаевичу, который еще вчера, узнав, что исчезли его кровные деньги, видимо, так же, как и они, не ложился спать из – за внезапно свалившейся на него беды. Алексей ставил в известность об этом еще кого – то, и не исключено, что того же следователя прокуратуры, к которому, как полагал изначально Владимир, его вновь привезут.

Затем Алексей разговаривал несколько раз еще с кем – то. Это уже в пути, после задержания Владимира. И с каждым следующим звонком голос Алексея менялся. Как и его настроение. Было видно, что тот чем – то очень сильно огорчен. Потому в салоне машины и стояла тишина. После каждого разговора второй опер, сидевший рядом с водителем джипа, поворачивался к Алексею, словно о чем – то спрашивая того. И всякий раз Алексей как – то странно смотрел на того, давая понять, что ничего хорошего пока нет. Владимир вдруг вспомнил, что имя коллеги Алексея – Валентин. Ну, конечно, Валентин, как он мог забыть его?