Лабиринт кочевников

Кухня оказалась не меньше комнаты. Чердачный люк находился чуть сбоку от двери, на него вела крепкая, привинченная к полу лестница.

– Михалыч! – крикнул Асламов. – Вы где?

Сверху раздалось шуршание, шаги, и в полутемном провале люка возникло молодое лицо в очках с толстой, давно вышедшей из моды оправой.

– Тут я, Юрик! Это ты от Вадим Сергеича привел? А, здравствуйте! Войтюк моя фамилия, можно просто Лева. Это для них я там Лев, понимаете, Михалыч. Поднимайтесь сюда!

Посмотрев на ступеньки и не обнаружив на них ни единого следа крови, Климов резво вскарабкался наверх. Войтюк оказался довольно тщедушным парнем лет тридцати в свитере с оленями и потертых джинсах. На Яна он глядел снизу вверх.

– Интересно здесь, не правда ли?

– Еще ка-ак, – согласился Климов. – Охренеть!

Такого он не то что никогда не видел – вообразить даже не мог.

Правее люка плотно пригнанные доски пола были усеяны осколками фарфора с какими-то красивыми рисунками, там и сям торчали вскрытые коробки с японской стереоаппаратурой восьмидесятых. Преобладали здоровенные двухкассетники Sharp, но попадались также Sony и Aiwa. Под стеной на свернутых коврах Ян разглядел аккуратно проложенную полотном стопку автомобильных стекол, рядышком – ящики, заполненные какими-то запчастями. Слева, на полу, лежало несколько торшеров, частично прикрытых смятым тряпьем, меж ними можно было разглядеть хрустальные бра, а еще кем-то изодранную в клочья коробку, поверх которой валялась куча бронзовых индийских кувшинов, дико модных в семидесятые годы.

– Знаете, что там за стекла? – смеясь, поинтересовался эксперт. – Жигулевские! Задние, с обогревом! Швеция, между прочим. Еще лет пятнадцать назад за такое стеклышко на Кавказе три тонны мандарин отвешивали и до смерти благодарны были. Копил Борисенко на старость, да время свое прозевал. Изменила ему эпоха, понимаете ли… Нет, сейчас все это фуфло тоже каких-то денег стоит, но разве сравнишь?

Он остро посмотрел на молчаливого Яна и вдруг умолк.

– Да, это музей, – согласился Климов. – Но здесь вы уже все вскрыли?

– Я кое-что двигал с места на место, – нахмурился Войтюк. – Но ничего не вскрывал. У меня тоже, знаете, есть такое ощущение, что коробки были запечатаны. При этом не взяли, как я понимаю, ничего… Да вы на фарфор посмотрите. Это ж сервиз «Мадонна», люди за него убивались, в Норильск ехали работать, чтоб жена пилить перестала. И все побито…

– А стрелял он куда? – спросил Ян, поднимая голову к железной крыше.

– Тут у нас тоже все очень интересно.

Эксперт прохрустел по фарфору к толстой серой балке, поддерживающей кровлю, ткнул пальцем в отверстие на уровне своего уха:

– Пулю я вынуть пока не могу, иначе весь дом завалится. Пуля одна, мы тут все, считай, перерыли, – а гильз было три. И лежали они аккуратненько вон там, правее люка, под коврами, которые нам перетряхивать пришлось. Патрон – «Люгер 08», он же «Парабеллум», один из самых распространенных в мире. А вот из чего он стрелял? Оружия вроде как в доме нет… Да и искать особо смысла не было: покойник свалился с лестницы уже мертвый. Кухню перерыли, чердак – нет ничего. Я, конечно, написал в заключении о гематоме на затылке плюс семьдесят шесть лет возраст, давление наверняка же… Вскрытия еще не было, и не знаю, будет ли, сейчас всем на все плевать. Но это в общем-то хрень, знаете ли. Я посмотрел, пощупал… Мне хватило. Борисенко умер от того, что вдохнул какую-то жуткую гадость, нечто вроде боевого газа, вызвавшую, скорее всего, мгновенный отек дыхательных путей, возможно, разрыв сосудов… и остановку сердца. Он успел пару раз кашлянуть кровью, но сердце уже стояло, все… Синий был, да и еще зеленоватый какой-то, я такого никогда не видел. А потом на глазах у меня сереть начал. Так что с заключением лучше не мудрить, знаете ли. Странное дело, Ян Антонович. Вас так ведь зовут, я не ошибся?..

– Да, – озабоченно кивнул Ян. – Но погодите, Лев, вы что же, пистолет не искали?!

– Искали, конечно, – махнул рукой тот. – Дом перерыли… Не, пистолет они с собой унесли, это точно. Обычное было бы дело: пришли к старому вору дружки да и порешили за что-то. Вот только на кухне – чистота идеальная, никаких следов гостей, и главное – причина смерти. Я, если честно, никогда с таким не сталкивался, а в милиции уже почти десять лет работаю. Сомов, как я ему рассказал, тут же велел обо всем молчать. Ну и про вас сказал: привезет Асламов человека, он посмотрит. Но вы ж не медик, как я вижу? И не из наших?

– Н-нет, нет… извините, – Климов обошел эксперта и, разгребая на своем пути торшеры вперемешку с побитыми бра, приблизился к деревянной стенке чердака – той, что смотрела во двор.