Лабиринт для Минотавра

Голоконда становилась ближе, обретая дотоле неразличимую соразмерность, становясь похожей на колоссальный биореакторный анклав, обычно такие использовали для выращивания хлореллы или икры. Неизвестные силы, собравшие столь титаническое сооружение, скинули анклав с орбиты Венеры, и оно, пробив толщу атмосферы, рухнуло здесь, взломав поверхность, будто скорлупу яйца. Минотавр думал, что атомный танк примара направляется прямиком в Тахмасиб, никуда не сворачивая, никуда не заезжая. Но просчитался. До поры машина катила по унылой и однообразной поверхности Венеры, и единственное, что несколько разнообразило утопающий в багровой мгле пейзаж, – останки фабрик, они возникали то слева, то справа по ходу танка. Будто неведомый колосс в ярости разметал кубики из набора, найденного Минотавром в отсеке для отпрысков. Почерневшие, обугленные, кое-где отрыгивающие черные клубы мутировавших наноботов, а в большинстве своем совершенно мертвые, заносимые черной пылью, по мере приближения к Голоконде ее становилось больше и больше. Видя, что планетоид сотворил с фабриками, Минотавр глухо рычал, стискивал кулаки и еле сдерживался, чтобы не сокрушить все, что могло попасть ему под рога. Он даже забывал, как и с ним жестоко поступила Венера, перестроив метаболизм так, что он дышал ее ядовитой атмосферой. Венера – злейший враг. И он сделает все, чтобы ее одолеть.

Но кроме фабрик имелось еще кое-что. На Венере от начала ее исследований автоматическими станциями, а затем и пилотируемыми кораблями скопился хлам. Когда атомный танк остановился, Минотавр обеспокоился, что примар каким-то образом обнаружил присутствие на корабле чужого и, не желая допускать его к тайнам Тахмасиба, изгонит незваного гостя из металлической раковины «Адажио Ди Минор». Но упакованная в белый скафандр фигура скользнула с покатого бока атомного танка, по пояс ушла в черную пыль, а затем медленно побрела, будто по океану, к чему-то похожему на огромный моток нити. Лишь вглядевшись в скверного качества изображение, Минотавр распознал в обгорелых останках еще один корабль, торчащий из пыли дюзами вверх, от удара о поверхность дюзы разошлись в стороны, будто ветви или лепестки гигантского цветка. На оплывшем борту различалась надпись «„Ариадна“. Порт приписки Амальтея». Где находится эта самая Амальтея, в каком секторе Кольца астероидов, Минотавр не знал, но, судя по всему, то еще местечко…

Когда фигурка примара оказалась рядом с кораблем, стало очевидно, насколько не совпадают их масштабы. Минотавр собственным глазам не поверил, списав это на искажения в системе внешнего слежения, но фигурка двинулась по обшивке к разверстому люку, словно улитка по склону горы. Наверное, только толкачи, доставлявшие гроздья грузовых контейнеров из Кольца астероидов, могли тягаться размерами с разбитым кораблем, но ведь и они не составляли единого целого со своим грузом, наоборот – сами по себе были весьма компактны, включая движители Кузнеца и каплю управляющего модуля для пилотов и техников. Те, кто строил подобных монстров, скорее всего не имели никакого понятия о необходимости экономии, черпая материалы щедрой рукой из рудников.

Минотавр наблюдал, как примар ползает по обшивке корабля, но затем ему надоело, и он вернулся к привычному занятию – бродить по переходам корабля, заодно очищая их от остатков нитей, они уже высохли, истончились и лопались от малейшего касания. Каждая его такая прогулка неизменно заканчивалась в особом отсеке, Минотавр называл его «заводью отпрысков», не испытывая при этом никаких ностальгических или сентиментальных ощущений, а лишь потому, что там находилось помимо странного кокона. Он так и не разобрался в его назначении, но подмечал происходящие изменения. Оболочка становилась все более ноздреватой, из пор сочилась жидкость, уходя в отверстия поёл, а сам кокон увеличился в размерах и словно дышал.

На этот раз, завершив прогулочный маршрут опять же в «заводи отпрысков», Минотавр обнаружил, что кокон треснул, обнажив бурую оболочку. Жидкость из него хлестала, не успевала поглощаться дренажем и собиралась в огромную лужу, туда он и вляпался всеми копытами. Поскольку атмосфера внутри «Адажио Ди Минор» была той же, что и снаружи, жидкость не могла быть водой, а являлась, скорее, кислотой. Поёлы и система регенерации кое-как противостояли коррозии, но Минотавр ощутил, как под ним прогибаются изъеденные решетки. Они едва выдерживали его вес и грозили проломиться. Поэтому он остерегся проходить внутрь отсека, оставшись на пороге.

Он взирал на кокон, и ему показалось, что в одном месте рыхлой оболочки возникает и исчезает вздутие. Затем вздутие сместилось, амплитуда увеличилась, будто внутри кокона сидел некто и пытался вырваться из удерживающей его оболочки. Тогда Минотавр ступил на поёлы, включив встроенные в копыта охладители, отчего жидкость загустела, а затем и вовсе превратилась в хрустящую под ногами корочку, подошел к кокону и, коротко размахнувшись, ударил по оболочке как раз там, куда в очередной раз переместилось вздутие.