Лабиринт для Минотавра

Огненная игла прошила коридор, чуть не насадив Корнелия, как бабочку на булавку. Но если у комиссара оставалось место для маневра, чем он и воспользовался, отшатнувшись от набирающей мощность плазменной реки, прижавшись к стене, а затем рухнув на поёлы, то у громоздкого наследия первопроходческих экспедиций такого пространства не существовало. Он бронированной глыбой плотно запирал переход в шлюзовой отсек, и грудью встретил когерентный поток высокоэнергетических фотонов. Корнелий на какое-то мгновение решил, будто броня первопроходца выдержит лучевой удар, но в следующую секунду изъязвленная плита, прикрывавшая бочкообразную грудь машины, вскипела, брызнула тяжелыми каплями расплава. Робот, подчиняясь третьему закону роботехники, заменявшему инстинкт самосохранения, попытался прикрыться могучими руками, отступить дальше к шлюзу, но ревущий огненный поток в клочья разорвал верхние манипуляторы, глубже вгрызся в грудную область машины и добрался до скрытой там батареи.

Взрыв! Минотавр содрогнулся, и у Корнелия мелькнула мысль: у машин тоже бывает агония. А огненная игла тем временем прошила робота насквозь и воткнулась в шлюзовой люк. Немедленно взревела сирена, свет в коридоре сменился на тусклый аварийный, на потолке лопнули многочисленные отверстия, из них водопадом хлынул хладагент, предупреждая разгерметизацию станции.

– Прекратить! – неожиданно для самого себя завопил Корнелий, не совсем соображая, к кому крик может обращаться – к идиоту, который воспользовался промышленным лазерным резаком внутри станции, превратив его в чудовищное оружие, либо к противопожарной автоматике, грозившей затопить коридор вязкой ледяной субстанцией. В ней ничего не стоило замерзнуть до смерти. – Ради бога, прекратите!

Словно дождавшись обращения к божественной силе из уст комиссара, луч исчез. Еще через пару мгновений прекратился вой сирены и противопожарное семяизвержение.

Корнелий барахтался в ледяной суспензии. Тело сковывал холод, а пальцы упрямо игнорировали его команды уцепиться хоть за какой-нибудь выступ в стен. Над Корнелием склонилась Ариадна. Лазерный резак оставался при ней. Именно его она и протянула комиссару, а когда тот не колеблясь ухватился за раскаленный ствол, дернула, одним рывком подняв Корнелия на ноги. Малая гравитация – большое благо!

– Вы сошли с ума, – с безнадежностью простучал от жуткого холода зубами Корнелий. – Вы могли угробить всю станцию, и нас заодно с ней…

– Не худший исход, – заметила Ариадна. – Или вы предпочли бы сдаться?

12. Восхищение Европы

Труп Минотавра загородил шлюз. Пришлось повозиться, растаскивая останки первопроходческой машины, похожие на скорлупу вскрытого силурийского моллюска. Корнелий однажды наблюдал за таким на одном из тихоокеанских островов. Чудовищное создание с раздвижной раковиной занесло тайфуном, и там оно стало добычей биологов. Затем они с Ариадной перенесли анклав в шлюзовую камеру и облачились в громоздкие скафандры высшей защиты – других, более легких, каких хватило бы на недолгую прогулку до «Тахмасиба», здесь почему-то не нашлось. Корнелий, немедленно заподозрив неладное, запустил в скафандрах проверку всех систем жизнеообеспечения. Зажглись зеленые индикаторы и подтвердили, что скафандры функционируют нормально. Время поджимало. Ему самому не терпелось убраться с базы и Амальтеи, он и Ариадна погрузили анклав на транспортную платформу, женщина заняла место водителя, а комиссару достался лазерный резак, который он принял от Ариадны с большим сомнением, что решится пустить его в дело. На базе не осталось роботов. Только люди.

Червоточин и Нить.

А еще – Пасифия и Телониус! Вспомнив о них, Корнелий мысленно застонал, но ничего нельзя поделать – возвращаться значит предать себя в руки Червоточину. Остается надеяться, что до того времени, когда здесь высадится эвакуационно-карантинная команда, с этими четверыми ничего не произойдет.

Юпитер заполнял все небо Амальтеи, настолько похожий на облитый слоистой глазурью сладкий леденец, что хотелось его лизнуть. Сияние планеты-гиганта почти перекрывало блеск ярчайшей звезды небосвода – Солнца. Серпы и диски множества лун любвеобильного гиганта плыли по сложным орбитам. Если присмотреться, то можно заметить серебристую полоску кольца – не столь роскошного, как у Сатурна, но весьма приметного. Освещение космодрома изгоняло последние тени, и громада «Тахмасиба» выделялась среди челноков. И только сейчас Корнелий сообразил, что на Амальтее не имелось ни единого корабля, который мог эвакуировать персонал на другой спутник системы Юпитера. Вряд ли это случайность. Червоточин сделал все, чтобы никто не смог вырваться за пределы его лабиринта. Минотавр не привык упускать добычу. И потому следовало быть начеку. Никто не знает, что сделает Червоточин, дабы помешать Корнелию и Ариадне бежать.