Лабиринт Данимиры

«Начальство не нужно бояться, начальство нужно изучать» — мне постоянно приходила на ум эта сентенция старшей Журавлёвой, которую она выдала, объясняя нам с Женькой, как следует обращаться с экспансивным и хитрым Робертом Ашотовичем.

Не то чтобы исцелённый демон был мне начальством, но аналогия имелась — я крепко зависела от его милостей, а он от моих — не очень.

Ну что ж, придётся начинать всё с начала, приступим к изучению.

… Когда приготовления ко сну были закончены, я тихонько шмыгнула под кровать, чтобы остаться в спальне на ночь. Разумеется, ни о каком спанье на груди чужака речи не шло — он не позволил бы, да мне и самой, если честно, не больно-то хотелось. Но кошмары, затаившиеся в памяти, страшили меня больше, чем непонятный пока Нект, и заставляли держаться поближе к нему.

Ночью мне всё-таки привиделся Мартин с его ведьмами. Была ранняя весна, я шла домой и входила в Малый переулок; на руках у меня почему-то лежала пышная охапка мимозы — не букет, а именно целые ветви, наломанные с дерева.

А навстречу слаженно двигался ковен.

Их лица были красивы и безжалостны, одежды развевались при полном безветрии, и встреча не сулила ничего хорошего. Всё напоминало тот первый раз, когда я их увидела, только почему-то отсутствовала Ангелина. Впрочем, и без неё было страшно.

Я приросла к месту в смертельной тоске, но вдруг прямо передо мной по асфальту побежала поперечная трещина. Трещина увеличивалась, асфальт раздвинулся, и теперь переулок рассекала глубокая канава со стремительным, будто под уклон, течением вод.

«Бросай!» — подсказал мне кто-то на ухо, и я, вздрогнув, сбросила жёлтый ворох в чёрный поток. Часть ветвей подхватило течение, но некоторые зацепились за края канавы, и из этих веток начали вырастать другие, сплетаясь в цветущую ограду, распространяющуюся вширь.

Пятёрка ускорилась, потом они поднялись в воздух и полетели. Казалось, у них есть шанс добраться до меня прежде, чем взойдёт золотая изгородь. Я уже видела, как напряглось от предвкушения лицо Мартина…

— Данимира-а-а…  — почти простонал Мартин, — я ищу тебя…  — Он вытянул руки вперёд.

— Мы ищем тебя, Бара-а-ашек, — сладкими голосами вторили ему ведьмы.

И они приближались.

Левое запястье начало жечь, будто вокруг красная нить обратилась раскалённой проволокой, я очнулась с бешено колотящимся сердцем, не мешкая вылезла из-под кровати, прыгнула наверх к спящему демону и свернулась клубком у него в ногах.

Что мне больше всего не нравилось в этих снах, так это то, что они казались не совсем снами, но чувство покоя и безопасности пришло сразу, лишь только я прикоснулась к Некту. Теперь я точно знала, что мучительных видений больше не будет, главное — успеть убраться восвояси до того, как он проснётся.

Несколько раз за ночь Нект сбрасывал меня на пол — ворочался и лягался он будь здоров, в отличие от Чудовища, который, как только засыпал, лежал себе смирнёхонько на спине и позволял себя лечить. Но я упорно возвращалась на постель. Ни за какие коврижки я не желала вновь встретиться со своими врагами.

Утром я успела ретироваться в убежище, а когда Нект вышел из комнаты, выскользнула вслед за ним.

Чувствовала я себя разбитой и не выспавшейся. В прошлой жизни у меня наверняка появились бы синие тени под глазами.

Потом мы чудесно позавтракали: Нект чем-то пахнущим как запечённая чиабатта с ветчиной, грибами, сыром и зеленью, запил он эту роскошь тремя чашками кофе — «Blue Mountain», если судить по лёгкому ромовому аромату. Я же погрызла «Котика-обормотика» и попила водички из-под крана. Судя по отменному аппетиту, совесть адскую жадину не мучила совсем.

После завтрака Нект направился в библиотеку и развёл там бурную деятельность. Первым делом он собрал все спортивные газеты Чудовища и сжёг их во дворе. Я при этом сидела на крыльце, мёрзла и испытывала острый приступ ностальгии по тому времени, когда рогатый дуралей сидел рядом со мной с неизменным баночным пивом и перевёрнутыми вверх ногами картинками футболистов, теннисистов и гимнастов.

Костёр Нект зажигал спичками. По двору гулял ветер, спички гасли, демон чертыхался. Было забавно, учитывая, что Чудовище сжёг мою игрушку, просто сжав её в кулаке.

Размышляя об этом, я издала смешок, вдруг Нект, сидевший на корточках у костра, замер, обернулся, окинул быстрым взглядом двор и уставился на меня.

Но я уже успела с грохотом опустить все ментальные щиты и уже за ними поправилась: «то есть, «мяу». Своему взгляду я спешно придала убедительную бессмысленность.

Он, прищурясь, разглядывал меня, я же невинно таращилась вдаль зелёными стеклянными пуговицами.

Тебе померещилось, сообщали эти честные глаза.

В конце концов, его плечи расслабились и опустились. Нект отвернулся и занялся прежним делом, а я смогла расслабиться, выдохнуть и отругать себя за беспечность. Наверное, сентиментальные воспоминания о золотых денёчках с Чудовищем вызвали непозволительный приступ беззаботности.