Лабиринт Данимиры

Брат мужа воюет с сестрой матери — вся моя сущность противилась этому зрелищу, в сторону Кайлеана и ковена я боялась даже взглянуть. Я только слышала грохот взрывов и краем глаза отмечала багряные всполохи. Небо, бывшее прежде серым, постепенно розовело. Не смотря на то, что битва проходила в воздухе, при каждом взрыве остров содрогался под моими ногами. Чувствуя, как всеобщая агрессия кислотой разъедает душу, я отвернулась, чтобы посмотреть на родителей, и моё сердце ёкнуло — вместо единого цилиндра на поляне стояли два куска льда — поменьше и неровной формы — которые повторяли очертания людей, в них заключённых.

Возможно, повышенная концентрация магии в воздухе и вибрация гранита ускорили отступление «льда правосудия»…  он ведь вообще не являлся льдом в обычном смысле — тая, не превращался в воду, а просто исчезал без следа.

Я бросилась к ледяным статуям и прильнула к той, что заключала в себе маму. Лютый холод сразу же запустил щупальца в моё тело, но я продолжала обнимать и гладить лёд, надеясь ускорить разморозку собственным теплом. Мне казалось ужасно важным, чтобы мама освободилась первой. Может быть, тогда она успеет спасти сестру, так или иначе отстранив её от противостояния.

Не знаю, сколько я так простояла, несколько раз от холода утрачивая чувство равновесия и вообще реальности, пока ледяная оболочка вдруг не разлетелась на куски. Я кубарем полетела на землю, вместе со мной упала и освобождённая мама.

Я ещё сидела на земле и хлопала глазами, а мама уже взвилась в боевую стойку. Не могло не радовать, что мама в такой хорошей форме, но у неё на ладони крутилась шаровая молния…  и, по-моему, она была готова запустить ею в родную дочь.

— Не двигаться, — холодно приказала мама. Под глазами у неё были голубые тени, щёки впали, но голос звучал твёрдо. — Убери лёд от моего мужа. Немедленно.

Я встала и, пошатываясь, подошла к папиной глыбе льда…  обняла её и охнула — холод пронзил сердце насквозь.

— Мам, это я, Даня, — с трудом выговорила я. — Я вернулась.

— Больше ты меня не обманешь, гадюка, — отрезала мама. — Не висни на моём муже. Разморозь его немедленно или схлопочешь файерболлом по лбу.

Приоткрыв рот, я воззрилась на маму.

— Ты раньше так не говорила.

Что-то дрогнуло в её лице, она впилась в меня пристальным взглядом, но ответила так же жёстко.

— А теперь говорю.

— Мам, спроси меня что-нибудь…  — я печально улыбнулась, — а то папа оттает, а я замёрзну…

Она молчала, изучая меня исподлобья, и я подсказала:

— Спроси что-то, что знаем только мы с тобой. Пожалуйста.

Мама скривила губы и мрачно произнесла:

— Зря всё это. Но…  допустим. Где моя дочь провела свой восьмой день рожденья?

— Здесь! Ну, не прямо здесь, не на острове, а на берегу, только ты и я.

— Почему здесь?

— Потому что я была пятнистая, мам! — выпалила я. — Вся в зелёнке! — Этот день рожденья мы провели вдвоём, потому что я и ещё полкласса подхватили ветрянку, а папе пришлось по срочным делам отправиться в Москву. Традиционное торжество — с кучей гостей, с большим столом, накрытым в саду, — пришлось отменить. Вместо этого мама отвезла меня сюда, на берег Имангры, и устроила праздничный пикник для двоих.

После долгого молчания мама спросила дрогнувшим голосом:

— Кому повезло в тот день…  и кому не повезло?..

Наверное, в более мирной обстановке я соображала бы дольше, но тут ответ пришёл сразу:

— Рыбам! Рыбам повезло! Мы тут встретили дядю Сашу с папиной работы, он рыбачил рядом и я попросила в подарок выпустить мелкую рыбёшку обратно в озеро. А не повезло Барсику, дядисашиному коту, рыба была для него…  так ведь?

— Даня?.. — Мама сделала неуверенный шаг в мою сторону.

Я с радостным визгом бросилась к ней в объятия.

— Мамочка, я вернулась!

Мы обнимали друг друга, и целовали, и мама гладила моё мокрое от слёз лицо, бормоча:

— Прости, Данечка, прости, но она вошла в наш двор в твоём обличьи, иначе нас бы никогда не захватили…

— Кто, кто вошла?.. — бормотала я, прижимая мамину руку к своей щеке.

— Гадюка одна…  сбросила личину в последний момент…  не видала её раньше никогда…  и других тоже…  И с ними странный парень был — вылитый Андрей в молодости…  не понимаю, почему они на нас напали. А что с отцом? — она энергично потащила меня к ледяной статуе.

— Папа освободится, мам. Его лёд почему-то тает медленней, но всё будет в порядке. — Я свято верила в действенность магии Кайлеана.

Мама недоумевающе огляделась по сторонам, словно только сейчас осознала, что находится на острове посередине застывшего озера, потом широко раскрытыми глазами уставилась в небо, затянутое багровым дымом, на фоне которого в вышине проносились тёмные фигуры, сверкали молнии и цветные вспышки.

— Что происходит? Кто там наверху? Как мы здесь оказались? И как ты здесь оказалась?

Шквал её вопросов наконец отрезвил меня. Я вытерла слёзы и быстро сказала:

— Долго объяснять. Наверху идёт бой, а там, — я показала на две тёмные точки вдали, то сходившиеся, то расходившиеся, — твоя сестра Илгалея…  и всё может кончиться плохо.