Лабиринт

Я недоумевал, кто же стоял за покушением и вспоминал о недавних трениях между Гиммлером и Борманом. Я мог ясно представить, что люди, знакомые с методами Гейдриха, опасаются его. Оба его противника знали, что он не остановится ни перед чем, если под угрозой окажутся его планы. Его успехи в протекторате, должно быть сильно, раздражали Гиммлера, и напряжение в отношениях между ними возросло до предела, иначе Гейдрих не говорил бы об этом все время, пока мы с ним общались. В обычае Гитлера и Гиммлера было управлять, натравливая своих товарищей друг на друга. Однако проделать подобное с Гейдрихом было невозможно. К тому же, будут главой имперского управления безопасности и исполняющим обязанности рейхспротектора, он стал слишком могущественной для них фигурой. Внезапно я вспомнил об эпизоде, о котором мне рассказывал Гейдрих. Его вызвали для доклада Гитлеру о некоторых экономических проблемах протектората. Он уже довольно долго прождал перед бункером, когда оттуда неожиданно вышел фюрер в сопровождении Бормана. Гейдрих, как полагалось, поприветствовал его, ожидая приказа начать доклад. Гитлер уставился на него, и по его лицу пробежала неприязненная гримаса. Доверительно и непринужденно подхватив фюрера за руку, Борман вновь увел его в бункер. Гейдрих подождал, но фюрер так и не вернулся. На следующий день Борман заявил Гейдриху, что его доклад фюреру более не интересен. Хотя это было сказано самым дружелюбным тоном, Гейдрих почувствовал за ним неистребимую ненависть. Недовольство Гитлера в данном случае было очевидным, и скорее всего, проистекало из намеков и клеветнических высказываний Бормана и Гиммлера.

Любопытно, что в ходе моей последней беседы с ним, Гейдрих, несмотря на уверенность в своих силах показался мне испуганным. Несомненно, он был полон предчувствий и его озабоченность тем, чтобы устроить меня в окружение Гитлеру, проистекала именно из этого.

Покушение на него, разумеется, повлияло на работу центрального ведомства в Берлине. Вместо гула, свидетельствовавшего о деловой активности, здесь воцарилась тишина, вызванная атмосферой недоверия, чуть ли не страха. Как же это могло случиться?

Гиммлер приказал мне немедленно вылететь в Прагу, где уже работали руководители IV и V отделов, Мюллер и Нобе. Я договорился о встрече с Мюллером, который обещал мне коротко изложить полученные сведения. Гейдрих, в бессознательном состоянии, находился в госпитале, и лучшие враги пытались спасти ему жизнь. Осколки гранаты впились в его тело, создав многочисленные очаги инфекции. В ранг попали куски ткани из его одежды и усилили опасность для его израненной селезенки. На седьмой день началось общее заражение крови, которое быстро привело к смерти. До самого конца он был под присмотром профессора Гебхарта, чьи рекомендации вызвали серьезную критику со стороны других специалистов. Некоторые предлагали провести операцию и удалить поврежденную селезенку, чтобы избавиться от главного источника инфекции.

Позднее Мюллер сообщил мне подробности покушения. Гейдрих возвращался с загородной виллы на Градганы. Он сидел рядом с водителем(это не был его личный шофер) в своем большом мерседесе. В пригороде машина должна была сделать крутой поворот и замедлила ход. Вдоль дороги с небольшими интервалами стояло три человека: первый - в двадцати ярдах перед поворотом, второй - на самом повороте, третий - в двадцати ярдах - за поворотом. Как только водитель притормозил, первый выскочил на дорогу и открыл бешенный огонь из револьвера. Машина почти совсем остановилась, и в этот момент второй бросил под машину сферической формы гранату, разорвавшуюся прямо под днищем. Тяжело раненный Гейдрих крикнул водителю "Дави его парень!", выпрыгнул из автомобиля и несколько раз выстрелил вслед покушавшимся, которые бросились с места происшествия на велосипедах. Гейдрих ранил одного из них в ногу и рухнул без сознания. Водитель также был ранен потнрял много крови. Автомобиль, несмотря на мощную броню был почти полностью разрушен.

Если бы за рулем сидел старый опытный шофер Гейдриха, он бы не позволил убийце выскочившему на дорогу, одурачить себя. Находчивлму водителю достаточно было бы надавить на педаль газа, машина рванулась бы вперед, и тогда взрыв оказался бы не столь разрушительным.

После тщательной экспертизы специалисты из криминального технического института выяснили, что граната имела необычную остроумную конструкцию, до сих пор им неизвестную. Взрыватель устанавливался в соответствии с дистанцией броска - в данном случае 8 ярдов - и, как видно сработал с исключительной точностью. Взрывчатка, вероятнее всего, была английского производства, но это само по себе ничего не говорило о покушавшихся. Наша служба почти исключительно пользовалась определенным типом трофейной английской взрывчатки, она имела очень большую мощность и ей можно было придать любую форму.