Лабиринт №7

– Про наш с Настасьей роман слышал. Нет? Тем более. Девочки часто влюбляются в друзей старших братьев. Это нормально. Так и вышло. А я и представить не мог, что буду настолько опрометчив. Ты же знаешь, с тех пор как мой благородный отец умер на собственной секретарше, у меня некоторым образом комплекс на эту тему. Но тут! История с матерью Харитоши только-только зашла в тупик, а жизнь – в минор. Так что это юное создание оказалось весьма кстати. Как она мне рассказывала о своих страстях! Поэма! Ты не представляешь! Я, во всяком случае, так решил. Влюбился, конечно. Мы же любим, когда нас любят. А дальше был роман с мечтами о нашем будущем вначале и долгими объяснениями затем. Потом она вышла замуж за бизнесмена много старше себя, но все еще твердила, про «жить без меня не может» и прочее. Я тоже так думал и даже захаживал к ней в гости, покуда муж решал свои проблемы. Легкий флирт по окончании больших страстей. Все как у всех. Но я- то еще чувствовал эти страсти. Как мне казалось, и она тоже. Знаешь, чем кончилось? Я заглянул к ней просто поболтать. Мы сидели, чинно беседовали, что-то там пили. И тут звонок. И я увидел ее глаза. То, что она суетилась, прятала вещи – все фигня. Я и сам выглядел полным идиотом. И тщетно пытался принять величественную позу, но больше походил на таракана, которому перекрыли ход в заветную щель… Короче, пришел сантехник проверять стояки. Может и к лучшему, что пришел. Я увидел глаза Настасьи, и меня там больше не было. Вот так. Других объяснений не потребовалось. Я ушел.

– Вы же видитесь.

– Ну да, видимся, если все вместе. Она и сейчас живет с кем-то третьим. Планида у нее такая. А по мне так все или ничего. Так что, получается, я сам этого хотел. Так что все иллюзии живут, пока не придет сантехник, помяни мое слово.

Сергей мог бы и согласиться, да только как же «все или ничего», если с самого начала есть кто-то третий, и сантехник к нему пока не пришел.

– Может быть и мне попробовать… – стал размышлять он вслух.

– Только чтоб я не знал! – вскинулся Юлька.

– А ты и так уже знаешь…

«Несколько лет назад, – припомнил автор, – в одном из Мюнхенских пивных ресторанов я так увлекся чтением настенных надписей дегенеративно-философического содержания типа: «Брак – великий институт для того, кто любит институты» и тому подобной белиберды, что проворонил, как мою девушку склеил местный проходимец. И Бог ей судия! Но я больше никогда ни с кем не веду умозрительные диалоги в общественных местах».

Ночью он лежал на спине и смотрел в потолок. И мысли вписывались в квадратуру комнаты. Образы в них походили на фрагменты кинохроники. Отчетливые и конкретные. В последнее время его начала раздражать излишняя четкость воспоминаний, которые не могли сосуществовать друг с другом. И чем дольше он об этом думал, тем больше его одолевали сомнения – сколько в этой ясной и отчетливой картине правды, а насколько она – всего лишь воображение. Псевдореальность. Или в случае Сергея – Другой мир. И что этот Другой мир может дать ему, кроме безнаказанности?

«Сейчас я могу сотворить, что угодно, и исчезнуть в очередном вагоне метро, – подумал он. – Только, кто же здесь останется после меня? Впечатление такое, будто я в Лабиринте. Что же теперь со мной происходит?» И он не смог ответить на этот вопрос.

«И потом, как мог тот – ее новый друг – достать его здесь – в другой логике событий. – Эта мысль постоянно сверлила его мозги. – Безнаказанность, говоришь. Посмотрим!»

Словно готовясь к переходу в ирреальность, подсознание услужливо рассыпало во снах калейдоскоп сюжетов. В одном из них из соснового бора вышел медведь, зарычал и превратился в тотемного идола, который расположился на письменном столе его бывшей подруги. Женщина раздевалась, чтобы принять душ, и вдруг объявила, что на самом деле она – его мать, и даже не мать, а отец, сняла с головы длинные волосы, оказавшиеся париком, и обнажила мозг. Лучики солнца играли на его извилинах как на елочной игрушке в новогоднюю ночь. И что-то очень важное показалось на мгновение в этих переливах. И тут же растаяло.

Тело между тем вынуло из-за спины и протянуло ему желтый листок обычного формата.

– Что это? – прошептал спящий.

– Это карта! – ответило существо.

– Но на ней ничего нет!

– И не надо. Это карта судьбы. Ты увидишь ее, когда будешь знать, где находишься. И куда держать путь. И помни о ключе…

– Каком ключе? – хотел было спросить Сергей, но уже проснулся.

Разговор с Анной вышел до ужаса коротким. Когда Сергей шел к ней, надеялся зацепиться, остаться, попытаться объяснить хоть что-то, сделать ее частью своего существования. Ему все еще хотелось быть с этой женщиной. Он поднялся в квартиру. Но так и остался стоять в коридоре. Снял ботинки, начал расстегивать куртку. И замер, поймав отчуждение во взгляде хозяйки.

– Извини… – сказал он, подумав. – Я… Да что там. В общем, меня уволили.

– И было за что?

– Всегда можно найти…

Если бы она задала ему еще хоть один вопрос, он сдался бы и заговорил на чистоту. Но она молчала. И поэтому Сергей продолжил, чтобы лишить себя возможности вернуться.