Лабиринт

После ужина я включил медленную музыку и, взяв Леру за руку, пригласил её на танец. Танцевать я не умел, и мы просто обнимались и кружились в такт музыке, прижавшись друг к другу. Я провёл рукой ей по волосам и поцеловал, она взглянула на меня и медленно выправила мою сорочку из брюк, впоследствии начав гладить меня по коже спины. Схватив руками край её блузки, я медленно потянул её наверх и снял, обнажив её грудь, проглядывающую через чёрный лифчик, прекрасно сочетающийся с её тёмными волосами. Медленно спустился губами к её шее и почувствовал, как ускоряется её дыхание. Через мгновение она начала расстёгивать мне ремень, который вскоре был откинут на кресло. Я повалил её на кровать и стянул с неё джинсы вместе с трусиками, после чего медленно начал целовать её ноги, перемещаясь от ступней к бёдрам и затем к ягодицам. Уже через пару минут мы лежали обнажённые, и я плавно входил в неё. Мы начинали заниматься любовью медленно, смакуя каждое движение наших тел, со временем всё больше ускоряясь. С каждой последующей минутой диван всё сильнее скрипел, и, кажется, шлепки моего тела о её ягодицы были слышны всем соседям на этаже. Лера стонала в такт стремительным рывкам моих бёдер и покачиванию её груди, с которой на простынь капали капли пота. Так продолжалось до одиннадцати часов вечера, после чего, закончив, мы старались перевести дыхание. Это было незабываемо! Когда я последний раз до этого занимался сексом? Год назад? Ах, да, та женщина… но это не в счёт…

– Я люблю тебя, Андрюша! – тихо сказала Лера.

– И я люблю тебя! – ответил я, смотря в её глаза.

– Помнишь, когда мы лежали и смотрели на полярное сияние, упала звезда, и ты спросил, что я загадала?

– Конечно, помню.

– Ты был прав, я тогда загадала, чтобы ты поцеловал меня!

Я ещё раз приник к её пухлым красным губам и улыбнулся. В начале первого Лера уже спала, а я смотрел на её обнажённое тело: на волосы, раскинутые на подушке, на гладкую кожу и очертания тазовых костей, контуры которых проступали под её узкой талией. Люблю смотреть на неё, когда она спит. Казалось, что сегодняшний день был одним из лучших в моей жизни. Не только от того, что я хорошо провёл время, но и от того, что в голову не лезли дурные мысли и воспоминания, которые не давали мне покоя прежде.

ЛЕСТНИЧНАЯ ПЛОЩАДКА

– Я буквально на три-четыре дня уеду, зайка! – говорил я, стоя в дверях с сумкой, в которой были две пары трусов и носков, комплект принадлежностей для умывания, а также купленные вчера накладная седая борода и средней паршивости вещи на рынке, представляющие собой чёрные штаны, куртку из дешёвого кожезаменителя, серый шерстяной шарф и шапку-ушанку.

– Значит, в четверг уже вернёшься? – с надеждой спросила Лера. – Почему всё настолько неожиданно? Ещё вчера ты узнал о том, что в Псковском филиале возникли проблемы, а уже сегодня уезжаешь туда?

– Да, проблемы серьёзные и необходимо срочно выезжать. Тут же недалеко, съезжу на машине, всё решу и вернусь обратно. Только, когда я был там в прошлый раз, то телефон не ловил. Возможно, будут проблемы со связью. Банковские карты я тебе оставил, так что ни в чём себе не отказывай, а я себе наличку снял. Ну всё, пока – пора ехать! – я чмокнул Леру в губы и вышел из дома, надеясь на то, что она никогда не узнает о том, что никакого филиала нашей компании в Пскове нет. Сев в машину, я ещё раз проверил, всё ли я взял и выложил ли всё, что требовалось. В сумке был нужный для маскировки комплект вещей, моток толстой лески, купленный в рыболовном магазине, и нож, а в кармане лежали на всякий случай пятьдесят тысяч наличными и телефон Виталика. Свой телефон я выключил и оставил внизу подъезда в почтовом ящике. Вроде всё, пора ехать.

До Апатит чуть более тысячи двухсот километров, причём дорога наверняка будет психологически тяжела не столько от того, что ехать далеко, но и от того, что нельзя нарушать скоростной режим, иначе камеры могут зафиксировать то, что я был на соответствующей трассе, а этого ни в коем случае нельзя допускать, иначе меня могут вычислить! Итого, ехать мне не девять часов, а часов четырнадцать, а с учётом отдыха на заправках и перекусы, то все шестнадцать – жуть, но сердце грело осознание того, что через пару дней наконец всё закончится. На часах десять утра, и это значит, что я буду у Петра перед домом в четыре часа ночи. Раз уж я не знаю, во сколько он уходит на работу, то нужно быть на месте заранее.