Лабиринт

Сергей не мог, да и не хотел ничего формулировать. Он знал, что медово-горчичное опьянение продлится не вечно. Несколько месяцев, может, год. Эти дни особенные. Они окрашены радостью и стоят дороже многих лет пустоты и одиночества.

Вита уже перестала стесняться его. Сергей заметил, что она всё чаще выбирает общим посиделкам в компании — тихие встречи наедине с ним. Вот и сегодня они решили прогуляться вдвоём. Поэтому он ждал, когда жара спадёт. И уже начал придрёмывать, но в комнату вошёл Тарасенко.

*

— Да говорю тебе, ехать мне надо! — простонал Сергей, уже не зная, куда деться от назойливого однокурсника.

— Ну, слушай, с кем, если не с тобой? Комбинация — улёт!

— Ладно… Пятнадцать минут.

— Отлично! — Тарасенко положил на стол шахматную доску. — А куда едешь то?

— Да там… надо.

Они разложили фигуры, разыграли чёрных и белых.

— Ну, давай, показывай свою комбинацию — сказал Сергей, выстраивая чёрные фигуры на своей половине поля.

— Та-а-ак… — Тарасенко вывел пешку.

— Угу. Смело. А мы так. — ответил Сергей.

— Теперь сюда!

— Угу. А мы — сюда.

Через десять минут игры Тарасенко театрально взялся за голову и замер.

— Что такое? — спросил Сергей.

— Хм… — Тарасенко неуверенно переставил ладью, но руку не убрал. — Нет. Вот так. — он резко вернул ладью на место и переставил офицера.

— Ну, хорошо… — Сергей вздохнул с облегчением и открыл своего короля. — А мы так. Ходи.

— Ты чего?

— Хорошая комбинация. Ты победил. Молодец! Давай-давай, ходи! Вита ждёт!

— Вита? — лицо Тарасенко поменялось.

— Да.

— Так она тебе ответила?

— Да.

— Поздравляю. А я думал, она письма не читает… И что вы?

— Идём в кино.

— В кино с Витой?

— Да. Ладно, давай ходи.

— Да беги-беги, чего ты! Сразу бы сказал.

— Всё нормально?

— Конечно! Рад за тебя. Потом доиграем.

— Да тут итак… Ты прав, неплохая комбинация. Ладно, давай. Побежал. — Сергей сорвал со шкафа куртку и рванул из комнаты.

Тарасенко остался один за столом, перед шахматной доской. Улыбка сошла с его лица, оно теперь казалось пепельно-серым. Он взял из пачки папиросу и закурил.

— Беги-беги, женишок…

Тарасенко открыл ящик стола, достал папку из пожелтевшего картона, развязал шнурок. В папке лежали бумаги, чертежи и общая тетрадь синего цвета. Простая тетрадь в клетку с таблицами, формулами, расчётами. На нижнем крае обложки тёмно-коричневые следы от огня.

Он небрежно пролистал страницы. Все эти расчёты Тарасенко видел уже сотни раз в течение последних двадцати лет. В конце концов, после бесконечных корректировок и перерасчётов, формула зашла в тупик. Оборвалась, как и жизнь автора.

Всё это — документы и расчёты Сергея. Да, конечно, он был талантлив. За скоростью его ума мало кому удавалось угнаться. Тарасенко же, напротив, терялся в незнакомой ситуации. Но обладал другими, не менее ценными качествами. Например, он прекрасно чувствовал людей и их слабые места. Безошибочно угадывал, куда нажимать, чтобы добиться своего. Он был цепкий, внимательный и расчётливый. И с помощью этих качеств мог переиграть кого угодно.