Лабиринт

— Протри лезвие чачей…

— Сиди молча, я знаю, что делать.

Вчера мы выпили граммов по сто крепкой, отдающей фруктами чачи. Зря! Я взболтнул оставшуюся в бутылочке жидкость. Ладно, на операцию хватит. Протер лезвие, положил руку Олега на свернутую фуфайку.

— Терпи! Главное, руку не выдергивай.

— Терплю… выпить бы… А-а-а!

Я давил из надреза гной и черную густую кровь. Сотников поскуливал и матерился, но руку не выдергивал. Я смахнул со лба пот и поглядел на Олега. Глаза у него закатились, губы вздрагивали, а лицо сделалось белым как бумага. Я понял, он теряет сознание.

— Олег!

— Сейчас… давай передохнем.

Через десяток минут я все же закончил операцию и туго перетянул руку все теми же полосками майки. Сотников уснул, словно провалился, и спал до самого вечера. Я сварил два початка кукурузы, но есть Олег не стал, только выпил глоток горячего отвара.

Ночью он без конца просыпался, бредил, а я сидел возле костра и тоже не мог уснуть. В голову лезли всякие мысли, и главной была одна — надо уходить. До Терека всего ничего, а там мы в безопасности. Здесь в этой сырой дыре оставаться больше нельзя. Без еды и от холода окончательно ослабеем, да и не дадут нам долго просидеть. Не сегодня-завтра наше убежище все равно обнаружат…

Глава 10

Опухоль на руке спала. Можно сказать, что операция прошла удачно, но, как я и думал, идти Сотников не мог. Слишком ослабел. Попробовал подняться и тут же сел.

— Во, черт! Давай перекусим, отдышусь и пойдем.

Сгрызли на двоих вареный кукурузный початок, запили его слегка подсоленным отваром, но сил Олегу это не прибавило. Он лежал на телогрейке у входа и о чем-то думал. Дождь прекратился, и в просветы облаков выглядывало солнце. Вход в пещеру загораживала скала, торчавшая метрах в сорока от нас. И оттого, что видимость была ограничена, меня не оставляло ощущение, что из-за скалы сейчас выскочат люди, и мы окажемся в ловушке. Сотников пошевелил пальцами правой руки.

— Двигаются… — с минуту помолчал и отрывисто заговорил: — Дело такое. День-два мне надо отлежаться. Кровь потерял и воспаление. Поэтому ослабел. Слышишь?

— Слышу.

— Лежать и ждать — хуже нет. Но другого выхода не вижу, — Олег закрыл глаза. Собственные слова его утомили. Он опять провалился в забытье. Я думал о том, что, может, лучше мне идти дальше одному. А потом я приведу сюда людей. Каких людей? Ну, солдат или милицию. Я же не брошу раненого товарища… Через сколько дней ты вернешься? Через три, пять? За это время он загнется от холода. А что, лучше подыхать двоим? Я сидел, выщелкивая и вновь вставляя верхний патрон в винтовочный магазин. Ждал, пока очнется Олег.

— И жрать что-то надо, — медленно проговорил он. — Что там у нас осталось?

— Кукурузы два початка и половинка лепешки.

— Тебе надо идти к пастухам. Помнишь ту кошару, куда я ходил?

— Помню. До нее километров пять.

— Примерно так. Там живут двое пастухов, они почти все время вместе находятся на пастбище. Днем в доме обычно никого нет. Потихоньку влезь и отсыпь из продуктов всего понемногу, чтобы не заметили.

— Соображу.

— Возьми с собой винтовку. Стреляй только в крайнем случае.

Я собрался. Олег смотрел на меня. Из рассеченного глаза вытекла слеза.

— Ты меня не бросишь?

— Конечно, нет.

— Страх — хреновая штука. Вьет из человека веревки. Ты хочешь поступить как надо, а ноги несут тебя прочь. Поклянись на хлебе, что не бросишь меня …или пристрели.

— Ты что, с ума сошел?

Олег Сотников, битый и стреляный омоновский лейтенант, не верил мне до конца.

— Разломи хлеб пополам и съешь свой кусок, — пошевелил губами Олег. — А я съем свой. Это самая страшная клятва в горах. Если ты ее нарушишь, тебе на этом свете места уже не останется. Будешь бродить по подземному лабиринту… до страшного суда.

Разломив пополам остатки серой лепешки, я вложил кусок в горячую ладонь Олега. Он сжал ее и снова закрыл глаза. Я подождал несколько минут и положил свой кусок в изголовье вместе с двумя початками кукурузы. Рядом положил винтовку и зажигалку. Больше я сделать для него ничего не мог и торопливо выбрался из пещеры.

Теплый ветер уже высушил камни, над речкой стоял редкий туман. Я разулся, перешел ее вброд и, снова обувшись, зашагал вниз по склону. Ручей сделал очередную петлю и дальше срывался небольшим водопадом, над которым переливалась небольшая радуга.

Я увидел двоих людей в камуфляже совсем близко. Они обязательно услышали бы меня, если бы не шум водопада.

До них было метров двадцать. Они сидели на камне, видимо, отдыхая, и о чем-то разговаривали друг с другом. Камуфляж — рабочая одежда Кавказа, ничего не говорила, кто они такие. Оба были бородатые, один держал на коленях автомат. Вот и все, что я мог увидеть.

Я ждал. Водопад гремел, разбрызгивая струи и капли воды. Радуга, мерцая, по-прежнему висела над россыпью брызг. Оба бородача поднялись. У второго тоже оказался автомат. Они шагали вверх, туда, откуда пришел я. Что им понадобилось здесь, среди голых скал, где нет жилья и людей? Ищут нас?