КЖД II

— Давай только понежнее, чем вчера. Такое ощущение, что в моих костях появилась пару новых трещин, после твоих рывков. Не жалеешь старика. Слушай, что я кричу и удостоверься, что я готов лезть дальше. Или буду командовать тобой с помощью ножичка по спиночке.

— Я бы тоже понесла тебя на руках, как Кальдур Анижу, чтоб не ныл, но обрыбишься. И обзор мне весь закроешь. Давай, готовься.

Дукан вздохнул, сбросил с себя сумки и стал прикидывать, как будет карабкаться и поспевать за ними. Кальдур призвал доспех, и они с Розари немного подумали, как он будет нести Анижу на этот раз. Для верности обмотали её верёвками и связали с Кальдуром, создав ей нечто вроде стремени, куда она пропустила свои бёдра и некрепко связались по линии живота. Она забралась ему за спину, обмотав ещё одну верёвку вокруг своих локтей и накинула ему на шею, по другому держаться она просто ещё не могла.

— Вот и снова ишак из тебя вышел, — хохотнула Розари, проверяя верёвки и привязанные к нему сумки. Гулко стукнула ему по плечу, чтобы он начинал подъём.

— Может, ты полезешь первой? — спросил Кальдур. — Если моя туша упадёт никому мало не покажётся.

— Мне нужно смотреть, как лезешь ты, чтобы не сорваться, — ответила Розари. — Я-то такого никогда не делала. Могу и затупить. Да и ловить меня в связке со стариком... окончится примёрно так же. Просто не падай, Ишак-Дур. Хорошо?

— Постараюсь, — буркнул Кальдур.

Он осторожно полез наверх, старясь чтобы у Анижи было достаточно пространства и чтобы её не зацепило нависающими скалами. Первые метры скала под его пальцами трескалась, проминалась и ныла, пока он не нашёл нужное усилие, чтобы держаться и не съезжать вниз.

Через час Кальдур понял, что его всё время раскоряченные руки начинают неметь, не смотря на всю мощь и поддержку доспеха. Он сделал ошибку и посмотрел вниз. Он уже устал и дышать было тяжёло. Анижа уже давно прижималась к нему, даже не поднимая голову, он чувствовал, что её полное страха дыхание и слышал стук зубов.

— Не бойся, Анижа. Мы уже почти на вершине, — тяжёло дыша, соврал Кальдур. — Знаешь, это я тут боюсь высоты. Ну не то, чтобы боюсь, она мне ничего плохого никогда не делала. Просто чувствую, что тут мне не место. Но ведь поздно отступать назад.

Она только сильнее вжалась в него, а он про себя чертыхнулся и попробовал снова.

— Говори со мной. Расскажи, что нибудь. Что не было времени для страха. Я буду карабкаться за нас двоих.

Она ещё немного повисела на нём, скребя зубами друг от друга от боли — ей приходилось цепляться и обожжёнными руками, и заставить себя перестать она не могла от страха сорваться. И поняла, что он прав.

— У нас в храме были двери против обжорства! — почти что выкрикнула Анижа, снова опасно покачнувшись на Кальдуре. — Просто узкие двери и узкие дверные проходы.

— И? — спросил Кальдур, когда она замолчала надолго.

— И настоятель приказал их расширить, когда перестал проходить...

Анижа снова покачнулась, но на этот раз от смеха, который разобрал Кальдура. Она напугалась ещё больше и неосознанно залепила ему пару затрещин по шлему и скорчилась от боли.

— Лучше о себе расскажи, а не смеши меня, — просмеявшись, сказал Кальдур.

— А чего ты обо мне не знаешь? — удивилась она.

— Да я о тебе вообще ничего, считай, не знаю. Мы особо не разговаривали никогда. Это ты за мной подглядывала, а не я.

Она снова хотела залепить ему затрещину, но посмотрела на перемотанные руки и во время остановилась.

— Меня рано отдали в монастырь. Я была почти младенцем. Никогда не знала родителей. И не хочу знать. Что за человек может отказаться от своего ребёнка без всякой причины? — она надолго замолчала. — Помню, что до и после Шестой Битвы к нам в монастырь попало много детей. Их родителей забрала война, или же с ними случилось что-то ужасное и связанное с ней. Росла среди них, помогала им, заботилась, учила. Им было так же плохо, как и мне. Так и решила стать жрицей. Чего тут ещё рассказать?

Кальдур устало выдохнул, продолжая карабкаться и понял, что так устал от подъёма, что уже даже не может придумать какие-либо подколы в её сторону.

— Ну не знаю... чем вас вообще учат? И как?

— Меня особо ничему обучить не успели. Как готовить. Шить. Работать с ранами. Лечить лекарствами и травами. Толковых забирают жрецы и жрицы по старше. Обучают по одному, максимум трёх человек. Дают всё, что знают. Это занимает годы. Никто не торопился... а зря...

Она снова замолчала и погрузилась в свои мысли. Какое-то время Кальдур просто упорно лез вверх, тоннель вокруг него сужался, но карабкаться проще не становилось и пятно света вверху совсем не приближалось. Вдруг его качнуло и в глазах потемнело. На несколько долгих мгновений он полностью потерял нить мыслей. В себя его привёл отчаянный вскрик Анижи, одна из его рук отцепилась, он стал сползать вниз и едва не сорвался.

— Что там? — крикнула Розари снизу, едва увернувшись от упавших камней и осколков.

— Дышать тяжёло, — ответил Кальдур.

Выдержал паузу, собрался и полез дальше.

***