КЖД II

Далеко впереди уже раздавались крики — это Розари миновала пехотинцев и уже настигла арбалетчиков. Она была там, куда в большей опасности, окруженная противниками с двух сторон, а он как трус прикрывался щитом, хотя его доспех куда толще.

Кальдур развернулся вокруг своей оси, заодно смахнув ещё двух добежавших, придал своему телу инерции и отпустил цеп на короткую длину. Он пропахал круг радиусом метров в пятнадцать, и вопреки ожиданиям Кальдура, не остановился и не замедлился, даже собрав несколько целей.

Тут же притянул его назад, посмотрел из под щита на уклонившихся и послал цеп в них, по прямой траектории, словно брошенный мяч. Зря не закрыл глаза и увидел результат. Он привык к проткнутым и разрезанным телам, что оставлял после себя его прошлый доспех, просто перестал видеть в них что-то человеческое. Но смятые, раздавленные и расплющенные тела выглядели совсем иначе. И умирали куда тяжелее, если Кальдур не попадал им по груди и голове.

Чёрная стрела царапнула ему висок, проделав борозду в металле и заставив его мотнуть головой и снова закрыться щитом. Это было последним зарядом, что просвистел в воздухе — Розари настигла последнего арбалетчика и замерла на вершине холма, откуда спустились чёрные.

— Кальдур! — мрачно позвала она.

Тяжёлыми шагами он поднялся по насыпи и тоже замер перед тем, что открылось его взору.

На небольшом плато, недалеко от края, ведущего в низинку, где они расположились на ночлег, стоял целый лагерь темников. И теперь он приходил в движение, показывался из палаток, настороженно оглядывал их и тела дозорных, строился в боевые порядки и обнажал оружие.

— Великая Госпожа, — прошептал Кальдур, пытаясь хотя бы примерно посчитать количество врагов.

Розари расставила ноги пошире, чуть наклонилась и обросла лезвиями.

— Вперёд. Пока они не опомнились.

***

Такие дни он вспоминать не хотел.

Хотел, чтобы они прошли сквозь него побыстрее, и утонули где-то в глубинах его памяти. И чтобы обрывки таких дней никогда не преследовали его в снах или в те минуты, когда он погружался в себя и застывал, теряя всякую связь с миром.

Едва не зацепил цепом Розари. Получил два чувствительных пореза грубыми чёрными топорами, один в бедро, один в спину. Силы их не хватило, чтобы раны стали серьёзными или чтобы он напугался в горячке боя, просто это сделало его настроение ещё чернее. В отряде, с которым они столкнулись, было несколько сотен, точно он считать не стал, по вполне понятной причине. Не было у них сюрпризов — немного оружия и стрел из черного металла, три гончие, с которыми Кальдур расправился даже с каким-то налётом удовольствия. Никаких серьёзных чудищ, бледных колдунов или вирмов.

Бил наверняка, с каждым ударом и движение, всё больше срастаясь с доспехом и чувствуя его инерцию и силу. Когда от отряда осталось две трети, темник наконец поняли с чем столкнулись и принялись удирать. Бить в спины и догонять было немного проще — он не видел лиц, и оставлял тела позади, не успевая их особенно разглядеть. Он делал так много раз и не испытывал зазрений совести. Каждый недобитый темник вернётся на поле боя или жечь деревни укоренившийся в своей ненависти и злобе, выберет в следующий раз противника послабее и так же не будет знать пощады.

Последних, тех, кто попытался спрятаться, они искали по стуку сердца и дыханию. Но вряд ли нашли всех, звук в горах распространялся странно. В любом случае, желающих напасть на них не осталось в радиусе пары километров точно.

Схватил под руку тяжёло дышащую Розари, встряхнул, чтоб пришла в себя, перестала вырываться и искать врагов, заставил вернуться туда, где всё началось. Пошли по следу из пятён крови на гальке. Дукан пронёс Хизран около километра, и они спрятались в глубокой расщелине.

Навстречу им вышел бледный Дукан, вытер лезвие эспадона о полу плаща, вздрогнул при виде Кальдура, прошёл мимо них, доставая трубку.

— Анижа? — позвал Кальдур искажённым от доспеха голосом и смог разглядеть её в темноте.

Её балахон был заляпан кровью, а сама она плакала, прижимая к груди обожжённые руки. В глубине пещеры лежали четверо заколотых врагов. Один из них был практически обезглавлен — подарок Улана всё ещё обвивал его шею, вгрызался, душил и резал, уже дойдя до позвоночника.

Пятый успел подобраться ближе всех к Аниже и Хизран. Верхняя его половина которого обгорела до костей. Он лежал в груде осколков стекла со стиснутым в руке факелом и выглядел жертвой атаки чародея.

— Я пыталась прижечь рану, — всхлипнула Анижа, слезы заливали её лицо, но она не могла утереть их. — Она умерла у меня на руках. Слишком плохая рана. Так много крови. Я не смогла… Я не смогла…

Её руки были обожжены и дрожали. У её ног лежала бледная Хизран с остекленевшими глазами, уставленными в потолок. Она уже давно не дышала.

— Там всё? — спросил вернувшийся Дукан, на ходу промывая из фляги рану на плече и готовя бинт.

— Да, — отстранённо ответил Кальдур, не в силах отвести взгляд от убитой девушки. — Нужно похоронить её.

— Нет времени, Кальдур, — Дукан резво мотал бинт, губы его подрагивали.