Квестер

- Док, но я же видел океан, я чувствовал себя свободным, я летел, я…, я видел ДОМ, настоящий дом! Ведь все это существует, я знаю!

            Док остановился, повернулся и, глядя прямо в глаза друга, сказал - медленно и зло:

- Знаешь, Глазик, я на Земле тоже видел во сне, что сплю с Деми Мур, так что ж теперь?

            Возникла пауза. Гласс вроде бы что-то хотел еще сказать, но лишь буркнул «Да что тут с вами…», махнул рукой и, широко шагая, ушел далеко вперед. Его спутники, переглянулись и двинулись следом. Пока нагоняли Гласса, Хась признался Доку:

- Знаешь, если бы там, на Земле мне мой самый лучший друг сказал, что человек теперь может жить вечно и обходиться без еды и воды, я бы, не колеблясь, его в психушку отвел. А теперь вот – сам убедился, что есть такое дело…

- Это ты к чему? – спросил Док.

- Да так просто… Думаю вот: может наш Глазик-то не так уж и не прав? Откуда-то он взял этот «Дом-океан»?

- Все может быть! – задумчиво ответил Док. – И «Дом-океан», и «Ковер-самолет», однако я пока своими глазами видел только «Диван-кровать».

            Друзья засмеялись и тут на них сзади из травы, словно леопард, бросился человек. Он сбил их обоих с ног, прижал своим телом к земле и прохрипел:

- Ти-ха-а!

            Осторожно повернув головы в сторону нападавшего, Хась и Док с удивлением узнали в нем Гласса.

- Ты чо, Глазик? Нельзя ж так обижаться! – прошептал Хась, пытаясь подняться. Но Док уже все понял:

- Хась! Лежи тихо! Там впереди кто-то есть!  

ГЛАВА  XLI.

Конечно, когда Кейт Вульф передала требования Тестера нетерпеливо ожидавшим ее жителям Дорстауна, в городской ратуше началась паника, смешанная со всеобщим крайним негодованием. Одни хватались за голову и проклинали все на свете, другие тихо молились, смирившись с судьбой и ожидая неминуемой смерти, третьи возмущались неслыханной наглостью неизвестного бандита: как посмел этот дремучий русский обращаться с первыми (и законными!) жителями Бестерленда как со стадом овец?!

Однако праведный гнев дорстаунцев выражался, в основном, в громких словах и дальше требований «обуздать», «наказать», «растоптать» дело никак не шло. Горожане стояли, кричали, потрясали оружием, и все ждали, когда кто-нибудь возглавит их самооборону и поведет самых решительных «крошить» наглого русского бандита.

Руководство же Дорстауна в лице цифроклонов Била Гейтца, Сола Алена и Стива Балмерта, уже устав от непрекращающихся понуканий (типа: «в конце концов, сделайте же что-нибудь!»), беспрестанно совещалось, сомневалось и никак не могло прийти к какому-то решению. Время шло, все сроки, установленные русским прошли, а население города все топталось в ратуше: страх сковал их волю, а разгулявшиеся эмоции не позволяли реально оценить ситуацию.

Однако нашлись и трезво мыслящие, хоть таковых и насчитывались единицы. Среди них выделялся своим спокойствием и рассудительностью Верджинал Браун, выполнявший в Дорстауне, ко всему прочему, еще и функции священника. Поначалу он пытался утихомирить бушующую толпу, призывая к тишине и предлагая высказываться по одиночке, но затем, видя бесполезность своих усилий, стал искать среди паникующих горожан тех, кто хотя бы пытался дать разумную оценку ситуации.

            Таковых, как уже было сказано, набралось немного: с десяток человек, в числе которых оказалась и мать Кейт Вульф. Эмма – высокая красивая женщина, всегда отличалась потрясающей выдержкой и невозмутимостью даже в самых сложных ситуациях. Браун помнил, что именно Эмма Вульф своим примером убедила остальных жен  сотрудников 55-й лаборатории поддержать своих мужей и пройти процедуру цифроклонирования, смело шагнуть в неизвестность и разделить с мужчинами все горести и радости бессмертной жизни в Бестерленде. Она сказала тогда, что для любой настоящей женщины такое приключение – предел мечтаний, лучший способ выразить свою сущность, поэтому отказаться от клонирования, от бессмертия означает - окончательно согласиться с судьбой безмозглого существа, годного только для присмотра за детьми, готовки ужина и безрадостного секса. Такой поступок Эммы Вульф, которую до этого все считали не более чем заносчивой пустышкой, удачно выскочившей за преуспевающего ученого, поразил всех без исключения. И во многом благодаряее вдохновенному выступлению клонирование членов семей ученых и технического персонала «пятьдесят пятой» прошло, как говориться, «без сучка без задоринки».

            Верджиналу Брауну этот случай крепко врезался в память, поэтому он подошел к Эмме с полной уверенностью в том, что и сейчас она будет спокойно и трезво оценивать ситуацию и искать из нее разумный выход. И он не ошибся: еще и рта не успев раскрыть, Браун услышал приятный низкий голос Эммы:

- Только вашему мнению, Браун, я и могу доверять! Поверьте, очень не хочется погибать только потому, что почти у всех наших друзей не хватило воли собрать свои мозги в кучу и заставить их работать! Скажите мне, пожалуйста, что вы думаете обо всем этом и что, по вашему мнению, мы должны предпринять?