Квазар

Впрочем, я смутно ощутил и тяжесть Догадки, чувствуя, что она, как медведь, нечаянно поднятый из берлоги, может сломать мне хребет. И я благоразумно обошел и заманчивый лесной выворотень, и медведя, чье тяжелое дыхание я уловил.

К тому же махали добрые люди руками: «Там опасно! Не ходи!» Я не пошел.

…Впереди сидел человек, похожий на жука: черные блестящие волосы, черные веки, черный костюм, поблескивающий, будто из хитина сделанный.

Он бубнил в ухо соседу, блеклому волосатику с длинным хрящеватым носом (о таких еще говорят — дятел): «Тонны… тонны»…

Я навострил ухо. Мне хотелось отвлечься от вибрирующего «хвоста», от себя, и послушать о тоннах, наверное, недоданных заводом. Вот, летят в Москву объясняться. Лучше слушать, чем думать о себе. «Реже, реже думать о себе», — велел мне врач.

Те, оказывается, говорили, что, пролетая до Москвы, самолет наш сожжет столько-то тонн кислорода, потребного для окисления горючего. Кислород выделяют растения. Так сколько же надо деревьев, чтобы восстановить и надышать этот сгоревший кислород?

Жуковатый знал — семнадцать тысяч гектаров леса! По-видимому, он был лесником или ученым-биологом.

— Квадратный метр листвы дает в день семь граммов кислорода, — вещал он, одергивая хитиновый костюм. — На одном квадратном метре леса, учитывая этажность веток, растет четыре квадрата листвы.

— Нет, нет, нет. (Сосед тряс носом.) Меньше, меньше, меньше…

Так почему я напугался изобретенного?

А ведь было ликование — вначале. Нашел!.. Сам!.. Я испугался потом, и моя идея прошла мимо.

Это и убивало: почему я не рискнул открыто выступить с ней? Ведь течет же во мне кровь смелых предков, уходивших в Сибирь.

Первое мое «я» и хотело выступить, но второе, предусмотрительное и здравомыслящее, посоветовалось с друзьями. Вывод?.. Такой: никогда не советуйтесь! Идите прямо, куда ведет крупный человек, сидящий в каждом. Быть может, он приведет к гибели, но умереть смелым мужчиной в век болеутоляющих лекарств не каждому дано.

И не ходите к друзьям! Они вас любят, не захотят терять и постараются сберечь для себя.

— Ракета! Да ты с ума сошел! — закричали друзья. — Ты что же, считаешь себя умнее всех? Пойми, ученые работают. Раз этого нет, значит, и быть не может!

— Но допустите роль случайности, догадки, работу фантазии, — оправдывался я. — Мне просто повезло на удачную мысль. Допустим, это выигрыш в лотерее.

— Старик, нет случайного: одно всегда вытекает из другого. Ты литератор, можешь только писать рассказы — получше или похуже.

Друзья мои — добросовестные люди. Чтобы окончательно смирить меня, они устроили мне консультацию с ученым, огромнейшего роста мужчиной.

— Да, соблазнительно, — выслушав меня, вздохнул тот. — Грандиозная идея, вы даже не понимаете значения ее.

Он поднялся со стула. Грузная, в груди и шее бычья фигура. Огромен ростом был ученый.

— Итак, вы хотите в ракетные двигатели вводить и второе топливо, более сильное. То, что сейчас сжигает все известные нам материалы. Итак, у вас, как я понимаю, у стенок камеры двигателя горит обычное топливо при относительно доступной температуре, а другое, зажатое им, изолированное, может быть использовано… Но… (он помолчал). Это нереально. Путь здесь другой — надо искать стойкие материалы. Над этим и работают химики.

Он похлопал меня ладонью по плечу. И так была мясиста и тяжела его рука, я даже приседал под ней.

— Догадка ваша, — усмехнулся ученый, — лежит на поверхности. Вы литератор? Вот и напишите рассказ о своем двигателе.

— С этого и началось, — пробормотал я.

— Вот видите… Нет, это несерьезно. НИИ работают, коллективы, а вы…

И ученый потрогал мое плечо ласковой теплой рукой, говорившей: «Эх, ты, чудачок-дурачок!»…

Шел я к профессору с гордостью (и страхом), а ушел довольный: великую тяжесть непривычного снял он с меня.

А Догадка?.. Пошагала дальше. Я же занимался своим делом, даже рассказ написал. Лишь иногда, с усмешкой, я вспоминал Догадку. Но года через два я нашел ее упомянутой в статье о новейших разработках ракетной техники. Она была найдена другими и названа решающей проблему дальних полетов в Космосе.

Всегда трудно переносить неудачи. Но если заглянула Большая Догадка и ушла, этого себе не прощаешь. И тот крупный человек, что дремлет в каждом из нас, поднимается, гневный. И разрушает второго, робкого и осмотрительного (а с ним иногда и всего человека).

Но если друзья спохватились вовремя, то борющегося в себе ведут к ближнему врачу (или зовут врача в дом), и тот усмиряет главного и смелого. Так друзья, искренне заботясь о здоровье человека, возвращают его на протоптанный путь здравого смысла.

…Нечто раскаленное вдвинулось в грудь и пресекло мое дыхание. Это крупное стало уничтожать мое малое «я», меня, себя… Спас меня нечаянно зашедший товарищ, вызвавший «скорую помощь». И теперь я то люблю, то боюсь того, беспощадно требовательного, сидящего во мне. И — слежу за ним.

С аэродрома я проехал прямо к вокзалу. Но было отменено подряд три электропоезда, и несколько часов я слонялся у красивых витрин.