Квартеронка

Д'Отвиль согласился со мной и посоветовал остаться. Он тоже держался того мнения, что я могу с одинаковым успехом рискнуть и здесь.

Итак, я вынул из кошелька золотой и поставил его на туза.

Ни банкомет, ни крупье даже бровью не повели, даже мельком не взгля— нули на мою ставку. Жалкая монета в пять долларов, конечно, не могла произвести впечатления на этих бывалых игроков, через чьи руки проходили десятки, сотни и даже тысячи долларов.

Чорли метал с тем непроницаемо-хладнокровным видом, который отличает всех людей его профессии.

— Выиграл туз! — воскликнул чей-то голос, когда вышло два туза под— ряд.

— Угодно получить фишками? — осведомился крупье.

Я сказал, что фишками, и крупье положил на мой золотой красный костя— ной кружочек с цифрой пять посередине. Все десять долларов я решил оста— вить на тузе.

Банкомет продолжал метать, и вскоре опять вышли два туза, и я получил еще две красные фишки.

Я и тут не взял своего выигрыша, так что у меня на карте набралось уже двадцать долларов. Ведь я пришел сюда не развлекаться. У меня была совсем иная цель, и я не собирался попусту тратить время. Если фортуна пожелает быть ко мне благосклонной, почему бы ей сразу же не улыбнуться мне? И, кроме того, когда я думал о той, что была истинной ставкой в этой игре, я желал одного — положить конец неизвестности. К тому же мне претила грубая и распущенная компания, теснившаяся за игорным столом.

Игра продолжалась, и спустя некоторое время опять вышли два туза. Но на этот раз я проиграл.

Не говоря ни слова, крупье сгреб фишки и золотой и спрятал их в свою лакированную шкатулку.

Я снова вынул кошелек, поставил десять долларов на даму и выиграл. Я удвоил ставку и снова проиграл. Потом опять выиграл десять долларов, опять их проиграл, и так снова и снова — то выигрывая, то проигрывая, то ставя фишками, то золотом, я опустошил свой кошелек!

Глава LVII. ЧАСЫ И КОЛЬЦО

Я встал с места и с отчаянием взглянул на д'Отвиля. Мне незачем было сообщать ему печальную весть: взгляд мой был красноречивее слов, к тому же юноша следил за игрой, наклонившись через мое плечо.

— Что ж, пойдемте, мсье? — сказал я.

— Нет еще, постойте минутку, — ответил он, кладя руку мне на плечо.

— Но зачем? У меня ничего не осталось. Я проиграл все — все до пос— леднего доллара! Это надо было предвидеть. Нам нечего тут делать!

Возможно, я произнес эту фразу слишком резко. Сознаюсь, я был взбе— шен. Помимо страшной перспективы завтрашнего дня, я вдруг усомнился в своем новом друге. Его знакомство с этими людьми, совет играть здесь, наша по меньшей мере странная встреча с пароходными шулерами, быстрота, с какой опустел мой кошелек, — все эти соображения молнией пронеслись в моей голове, и я невольно подумал: уж не обманщик ли д'Отвиль? Я старал— ся припомнить наш последний разговор. Навел ли он меня на мысль посетить именно этот притон, сделал ли что-нибудь для этого? Играть он мне, во всяком случае, не предлагал, а скорее отговаривал, и я не мог припом— нить, чтобы он убеждал меня сесть играть в фараон. Кроме того, он не меньше моего удивился, заметив этих господ за столом.

Но что из того? Разве так трудно разыграть удивление? Что, если, по— добно торговцу свининой, который так ловко меня провел, мсье д'Отвиль тоже состоит пайщиком в достойной фирме Чорли, Хэтчера и Кo? Я повернул— ся к нему, с моих губ готова была сорваться ядовитая фраза, но тут я сразу понял, что заблуждался. Устремив на меня свои чудесные глаза, мо— лодой креол снизу вверх глядел мне в лицо — он был ниже меня ростом — и ждал, когда я приду в себя. Что-то сверкало в его протянутой руке. Это был вязаный кошелек. Сквозь его шелковую сетку поблескивали желтые моне— ты. Он протягивал мне свой кошелек с золотом!

— Возьмите! — проговорил он нежным, серебристым голосом.

Сердце у меня болезненно сжалось. Я с трудом выдавил из себя ответ. Если б он знал, о чем я думал всего секунду назад, он понял бы, почему щеки мои внезапно залила краска стыда.

— Нет, сударь, — пробормотал я. — Вы слишком великодушны! Я не могу принять этих денег.

— Ну, ну, пустяки! Возьмите, прошу вас, и рискните еще раз. Фортуна была к вам сурова в последнее время, но ведь она — богиня непостоянная и еще, может быть, улыбнется вам. Берите же кошелек.

— Право, сударь, я не могу после того… Простите меня!.. Если бы вы знали…

— Так, значит, мне придется играть за вас. Вспомните, ради чего вы пришли сюда! Вспомните Аврору!

— О!

Это «о», вырвавшееся из моей груди, было единственным ответом молодо— му креолу, который уже повернулся к столу и поставил свои золотые.

Я смотрел на него с изумлением и восторгом, к которому примешивалась тревога за исход игры.