Кузнецов среди роботов

– Не то чтобы, – замялась воительница. – Но если бы мне сейчас предложили выбирать, то я бы все переиграла. Подумаешь, роботы. Зато всегда в наличии чистые полотенца, приятная на коже одежда, спокойная размеренная жизнь, вкусная еда. Сериалы. Ох, как я же по ним скучаю. Не смотрел «У ветхой скалы»?

– Нет, – отрицательно покачал головой Кузнецов.

– Жалко, – тяжело вздохнула Пуля. – Хотелось бы узнать, нашли они там наконец сокровища или нет.

– Так почему ты не вернешься?

– Боюсь, – спокойно ответила Пуля. – Мы ведь не знаем, что железяки делают с беглецами. А еще боюсь Ферзя. Говорят, он лично расстрелял уже многих, захотевших вернуться. Боится, вычислят его лагерь.

– Бред, – возмутился Кузнецов. – Какое ему должно быть дело! Ну, если человек сам захотел вернуться, что же, теперь его держать силой?

– У нас здесь не «пионерская зорька», а практически военный штаб – костяк сопротивления. Все здесь слишком серьезно: и наряды, и повинности, и трибунал. Ладно, что теперь. Возвращай флягу, пойду обратно, пока не хватились.

Кузнецов протянул Пуле тару, после чего воительница бесшумно скрылась.

Вот так и вариант. Из огня да в полымя. Кузнецов лег на ватник и задумался. Неужели можно всерьез выбирать между свободой и тюрьмой. Да, может, жизнь в клетке и слаще, но это же очень мерзкая жизнь, без будущего, без мечты и надежды. Впрочем, он еще не успел пожить на свободе, а уже сам лежит запертым в холодном гроте, и обязанный доказывать свою нужность местному предводителю. Тоже не очень-то похоже на свободу.

За этими мыслями Кузнецову так и не удалось больше уснуть.

А потом вдруг появилось лицо Ферзя.

– Ты готов?

– К чему? – спросил Кузнецов, ежась от холода пещеры.

– Мы идем на акцию, – бодро отрапортовал стоявший за спиной вожака Гвоздь.

– Ночью?

– Уже вечер следующего дня, соня. Ну и здоров же ты спать.

Ферзь усмехнулся и бросил под ноги Кузнецова какой-то пакет.

– На вот, перекуси. У тебя пять минут, чтобы проснуться и поесть. Потом выдвигаемся. Это твой шанс проявить себя и стать нужным сопротивлению.

– А если я не смогу себя проявить, – забеспокоился Кузнецов.

– Тогда мы тебя убьем, – радостно подсказал Гвоздь.

– Нам ни к чему живые очевидцы нашей деятельности, – спокойно пояснил Ферзь. – Но не волнуйся. Если ты не проявишь себя в должной мере, ты, скорей всего, погибнешь еще на акции.

24

Ехали по лесу на чем-то вроде маленького трактора с прицепом. Кузнецов сидел спереди рядом с вожаком, который управлял транспортным средством, сзади в кузове разместились трое: уже знакомые ему Гвоздь и Пуля и кто-то низенький, проворный, опутанный аппаратурой.

– Это Штекер, – увидев взгляд Кузнецова, представил партизана Ферзь. – Наш технический гуру.

– А куда мы едем?

– Сегодня мы наносим удар главному мозговому центру, – ответил вожак. – Мы снимем защитные системы, а Штекер спалит серверы. Конечно, до резервных хранилищ мы не доберемся, и их за пару часов восстановят, но пока будет неразбериха и хаос, остальные члены команды устроят серию диверсий по всему периметру города.

– А зачем? – спросил Кузнецов.

– В смысле? – не понял Ферзь.

– Зачем все эти диверсии и разрушения? Вы же можете жить свободно, насколько я понял, город за вами не охотится.

– Сейчас не охотится, но скоро начнет. Нас уже достаточно много, чтобы это начало напрягать железяк. А потом, месть городу – это одна из главных причин, почему сопротивление существует. Ненависть – наш клей и наша религия. Каждый перед сном мечтает, что когда-нибудь город падет и мы снова станем жить как обычные люди, на собственной планете только для людей.

– А разве раньше планета не была только для людей?

– Да, и мы стремимся вернуть ее.

– Я про другое. Вдруг окажется, что так не получится? Люди снова сделают железяк, а те опять захватят мир.

– Нет, такого быть не может. У нас уже будет опыт. Мы учимся на своих ошибках.

– То есть человечество откажется от всех технологий?

– Почему же. Вполне можно пользоваться трудами прошлых поколений – это справедливо, только без свободы для Искина. Пусть искусственный интеллект и дальше будет обрабатывать фоточки и открывать шторки по утрам – это нормально. Но свободы и больших данных ему больше не видать.

– Так он сам возьмет. Если технология развивается – это ведь нельзя искусственно остановить. По крайне мере, не навсегда. Обязательно найдется какой-нибудь хакер в гараже, который вырастит первую железяку, а уже та, обладая всей мощью интеллекта и вычислительными способностями, превосходящими человеческие, выберется в сеть и захватит мир.

– Пусть захватывает, – выкрикнул Гвоздь из кузова. – Мы тогда снова создадим сопротивление и ее уничтожим.

– На дворе висит мочало… – тихо проговорил Штекер.

– Ладно, хватит философии, – сказал Ферзь. – Приехали. Дальше пойдем пешком.

Группа выгрузилась из транспорта и двинулась в сторону города. Шли бодро и скоро оказались у высокого здания без окон.

– Это оно? – спросил Кузнецов, восхищаясь необычной постройкой.

– Да, – коротко ответил Ферзь.

– А почему оно почти в лесу. Здесь же хуже охрана.