Кузнецов. Опальный адмирал

— Я очень доволен этой поездкой. — Николай Герасимович снял шинель. — У меня была долгая беседа с командующим фронтом, членом Военного совета. Упреков в адрес Балтфлота я не слышал, была высказана лишь просьба, чтобы корабли усилили артобстрел вражеских оборонительных позиций. — Кузнецов сел, пригладил ладонью волосы. — Знаешь, когда я был в гостинице, то слушал по радио выступление писателя Всеволода Вишневского, он рассказывал о том, как сражается под Ленинградом морская пехота. Я хотел бы его увидеть. Где он сейчас?

— Был недавно здесь, ведь он у нас начальник оперативной группы писателей при Политуправлении флота. Одну минуту! — Комфлот позвонил по телефону прямой связи начальнику Политуправления флота. — Трибуц говорит. Писатель Всеволод Вишневский еще не ушел? Пусть зайдет сейчас ко мне…

Пока нарком и комфлот курили, прибыл Вишневский.

— Садись, Всеволод Витальевич. — Трибуц кивнул ему на стул. — Вот нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов хотел тебя видеть.

Увидев наркома, капитан 2-го ранга Вишневский отрапортовал:

— Товарищ народный комиссар, здравия желаю! — И уже не по-уставному добавил: — Давно вас не видел, Николай Герасимович, а когда вошел в кабинет, не сразу заметил. — Он смутился, зачем-то развел руками, а глаза его, веселые и карие, словно бы говорили: «Извините, виноват!..» — С пяти утра сегодня на ногах. Готовился к передаче по радио…

— Я слышал ваше выступление, оно мне понравилось, — улыбнулся Кузнецов. — Тем более похвально, что речь шла о подвигах моряков. Ну а как вы живете, комфлот вас не обижает?

— А чего мне его обижать, он хорошо нам помогает. Жданов на прошлой неделе лично пожал ему руку за его «горячие и боевые» выступления по радио. — Трибуц взглянул на писателя. — Я доложил наркому, что ты участвовал в переходе кораблей Балтфлота из Таллина в Кронштадт в августе сорок первого, а он меня отругал. Говорит, зачем рисковать такими людьми, вдруг корабль, на котором находился Вишневский, наскочил бы на мину, что тогда было бы?

— Вместе с экипажем ушел бы на морское дно, — весело улыбнулся Вишневский.

— Негоже, Всеволод Витальевич, бравировать своей жизнью! — одернул писателя нарком. — Вы еще напишете не одну книгу, и на ней будут воспитываться молодые бойцы и краснофлотцы. Недавно я прочел вашу героическую комедию «Раскинулось море широко», которую вы написали в соавторстве с Всеволодом Азаровым и Александром Штейном. Сильная вещь! Дорого читателю то, что вы сами прошли фронтовые дороги еще в Гражданскую войну, вам есть о чем рассказать. А пишете вы правдиво и честно, такие литературные вещи очень ценят.

— Эту героическую комедию они написали по заданию Политуправления, чтобы молодые бойцы и командиры видели, как надо бить врага! — заметил Трибуц.

А Кузнецов продолжал;

— По героическому пафосу эта ваша комедия близка, как мне кажется, к киносценарию «Мы из Кронштадта», по которому позже был снят одноименный фильм. Я не раз смотрел его, и меня всегда волновал образ Артема Балашова. Вот это настоящий герой! Флот ему был дорог не меньше, чем революция… Над чем сейчас работаете?

— Почти закончил сценарий документального фильма «Ленинград в борьбе». Его уже прочел член Военного совета фронта Жданов. Говорит, это то что надо, правда, есть некоторые замечания, но я их уже учел. — Вишневский помолчал. — Тут у нас есть о ком писать — герои на каждом шагу!

— Мне сказал командующий фронтом, что ваши выступления по радио очень хороши, они волнуют людей, зовут их к активной борьбе против врага, — вновь заговорил Кузнецов. — Я бы хотел, чтобы вы чаще обращались к военным морякам с горячим словом.

— Хорошо, Николай Герасимович, я это дело учту, — улыбнулся Вишневский.

— Мне как-то говорил маршал Буденный, что когда в двадцать девятом он прочел вашу пьесу «Первая Конная», то едва не прослезился. А вот мне больше по душе ваша «Оптимистическая трагедия». Там моряки показаны как верные защитники Октября…

(Уже после войны, когда Герой Советского Союза Кузнецов был на одной из встреч с литераторами, Всеволод Вишневский, в то время главный редактор журнала «Знамя», попросил его написать «что-нибудь героическое о военных моряках». «Я подумаю над вашим предложением», — ответил Николай Герасимович.

В 1951 году Вишневский умер. Будучи уже в отставке, Николай Герасимович написал мемуары, но отнес их в журнал «Октябрь», где главным редактором был Всеволод Кочетов. Они были опубликованы в трех номерах журнала в 1965 году, а через год вышли отдельной книгой в Воениздате. — А.З.)

Когда Вишневский ушел, адмирал Трибуц сказал:

— Вчера я был в штабе Ленинградского фронта, командующий передал, что ему звонил Сталин и дал задание продумать, как лучше провести операцию, чтобы прорвать блокаду Ленинграда у Ладожского озера. Такое же задание он дал и командующему Волховским фронтом Мерецкову. А мне велел к этой операции задействовать морскую авиацию. Самолеты мне готовить легче, чем морские десанты. Кажется, на этот раз обойдемся без них. А что в Ставке слышно?