Кузнец

Гриша и Сява замерли, обменявшись растерянными взглядами. Моя вежливость явно выбила их из колеи — они привыкли к крикам и угрозам, а не к спокойным предложениям.

Гриша, сын Антона-мясника, был точной копией отца в миниатюре. Широкие плечи, намечающееся брюшко и самодовольная ухмылка, будто приклеенная к круглому лицу. Глядя на него, я понимал, что гены взяли своё — такой же задира и хулиган, как батя.

Рядом с ним, словно тень, маячил Сява — щуплый прихвостень с вечно бегающими глазками. Сын Гаврилы-конюха, он с детства привык прибиваться к сильным, чтобы хоть как-то выживать. Сейчас он нервно переминался с ноги на ногу, явно чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля.

— Гринь, это же сын Саныча! — зашептал Сява, дёргая приятеля за рукав. — Нам точно влетит!

На лице Грини расплылась хитрая ухмылка. Он вытянул руку с волчком, словно делая одолжение:

— Конечно, Сява, нам это ни к чему. А то ещё скажут, что мы мелюзгу обижаем.

Я смотрел на эту показушную щедрость с холодным презрением. Сделав несколько уверенных шагов вперёд, я протянул руку к волчку. Но Гриня, видимо решив, что я слишком спокойный для того, чтобы быть опасным, резко дёрнул игрушку на себя, пытаясь втянуть меня в нелепую борьбу.

Время словно замедлилось. Годы тренировок сработали на автомате — корпус развернулся, вес перенёсся на переднюю ногу, и моя рука, всё ещё державшая волчок, превратилась в таран. Удар пришёлся точно в нос.

Гриня рухнул на землю, как подкошенный. Несколько секунд стояла звенящая тишина, а потом...

— А-а-а! — он схватился за лицо, между пальцев засочилась кровь. — Ты мне нос сломал!

— А на что ты рассчитывал? — в моём голосе звучало искреннее любопытство.

Сява застыл соляным столбом, Женька побледнел, а Гриня продолжал выть, размазывая кровь по лицу:

— Я же не хотел драться!

Я не сдержал смешка:

— А что ты хотел сделать таким жестом? — мой взгляд стал жёстким, — Это же твоя заслуга. — я указал на помятый вид Жени.

Гриня только всхлипывал, явно неготовый к такому повороту событий.

— Миш, — Женькин голос дрожал, — что теперь будет? Даже если не пожалуется, у него же лицо разбито...

Я потрепал его за светлые волосы успокаивая:

— Не дрейфь. Это моих рук дело, мне и отвечать, — я направился к сидящему на земле Грине. — Давай посмотрим, что тут у нас…

Глава 4

Сява решительно шагнул вперёд, расправив худенькие плечи. В его глазах читалась смесь страха и отчаянной храбрости.

— Эй, ты чего задумал? — он встал между нами, выставив дрожащие руки, словно щит.

Гриня, грузно осевший на землю, пятился назад, оставляя в пыли неровные борозды. Его лицо побледнело, а из разбитого носа сочилась кровь.

— Больше никого не трону, только не бей. — всхлипнул он, размазывая слёзы по круглым щекам.

Я окинул его оценивающим взглядом:

— Бить больше не стану. Но кровь нужно остановить.

Опустившись на одно колено, я принялся осматривать повреждение. В прошлой жизни, в гильдии убийц, сломанные носы были обычным делом — каждый знал, как их вправлять. К счастью, кости остались целы, пострадали только хрящи.

Несколько точных движений руками — хрустнуло, и Гриня завопил от боли. Сявка дёрнулся, его лицо исказилось от ужаса:

— Ты же обещал его не трогать!

Я подавил раздражение. Дети... Вечно всё не так понимают.

— Смотри внимательно — кровь почти остановилась.

Гриня недоверчиво ощупал нос:

— И правда...

Я склонился над ними, намеренно позволив тени упасть на лицо, и растянул губы в холодной улыбке:

— Если ещё хоть раз кого-то тронете — вправлять будет нечего. Ясно?

Мальчишки синхронно закивали, в их глазах застыл неподдельный страх.

По пути домой я то и дело ловил на себе взгляд Сявы — восхищённый и одновременно встревоженный. Он понимал, какие проблемы всех ждут впереди.

— Миш, надо что-то придумать. Родители же из них всю правду вытрясут. — в его голосе сквозило сожаление о том, что втянул меня в эту историю.

— Ничего страшного, — отозвался я твёрдо. — Какие мы мужики, если позволим шпане безнаказанно отбирать наше? Настоящий мужчина решает проблемы.

«Да, решает... Только создаёт-то он их сам», — мелькнула непрошеная мысль.

Вечер я провёл за привычными домашними делами, словно ничего и не случилось. Но когда мы собирались ужинать, тишину разорвал грохот в дверь — сначала одиночный удар, затем целая барабанная дробь.

— Открывай! — раздался знакомый рык Антона.

Саныч бросил на меня пытливый взгляд. Лишь двое могли довести мясника до такого состояния, и сейчас это явно был не он.

Дверь распахнулась, и в дом ввалились четверо. Антон выступил вперёд, грубо дёрнув Гриню за плечо:

— Саш, мы тебя уважаем, но глянь, что твой сорванец натворил! — он запрокинул голову сына, демонстрируя повреждения.

Саныч откинул голову, в его глазах плясали искорки веселья:

— Давай без догадок. Расскажи точно, что произошло.

— Да твою ж!.. — Антон встряхнул Гриню так, что тот позеленел. — Он моему пацану всю морду разбил! Нос сломал!

Саныч выдержал паузу, обдумывая ситуацию: