Курсант: Назад в СССР 4

Мы вышли на центральную улочку и, проходя мимо сельмага, встретили развеселую компанию местных мужиков. Судя по их хмельным выкрикам, праздновали они уже с утра чей-то день рождения. И даже по такому случаю прогуляли работу в местном колхозе, мотивируя это тем, что пахотная страда еще не наступила, а уборочная давно закончилась. А вот день рождения Витьки Косого никак нельзя пропускать. Как-никак юбилей у него. Тридцать годков обалдую стукнуло. Вот и шли мужички навеселе, облаченные в штопанные фуфайки нараспашку, во всю ширину русской души, и горланили на все село песню задушевную “Ой, мороз, мороз, не морозь меня”. Увольнения за прогул они не боялись по одной простой причине, что работать больше некому. Деревня хоть и процветала, но умелые рабочие руки всегда в дефиците.

Лишь один мужичок был совсем не весел, и морда трагическая, совсем как у Пьеро — вот-вот заплачет. Это и был именинник Витька Косой. Судя по сбитому прицелу его глаз, прозвище он получил совсем не зря.

— Здорово, мужики, — я остановил колоритную процессию, что только что затарилась горючкой и боеприпасами в виде шпрот и сосисок в сельмаге.

— И тебе не хворать, — прищурился на меня самый старший из них в ушанке набекрень из меха непонятной серой животины, которая, казалось, сдохла еще в прошлом веке собственной смертью. — Городские что ль?

— Где тут у вас медпункт? — проигнорировал я вопрос.

— Так тут недалеко, за домом Савелича налево, — ответил другой мужик с медвежьей порослью, выбивавшейся из-под тельняшки. — А что случилось?

— Мальчик руку повредил, — кивнул я на Алешу, который уже не ныл, а припух и настороженно смотрел на деревенских, опасаясь возможного мордобития или других казусов с их стороны.

Но мужики оказались радушными и по-деревенски общительными.

— Так мы как раз туда идем! — воскликнул третий, немного шепелявя, так как в его улыбке явно не хватало нескольких зубов. — Айда с нами! Проводим. А руку лечить надо, — с этими словами он вытащил из-за пазухи заветный пузырь, купленный, вероятно, на священную заначку, и сердечно протянул его Алексею, — хлебни обезболивающее, браток, а то морда у тебя совсем грустная, как у Вити-именинника. Он тоже хворает. Представляете! Кость рыбья в горло впилась. Зараза! Вот ведем к врачу его. Но ты хоть выпить можешь, а он нет. Гляди, как на весь мир волком смотрит. Тяжко ему. Эх…

— Спасибо, я крепкое без закуски не могу, — поджал губы Алексей. — Да и неудобно как-то перед врачом в пьяном виде появляться.

— Да ты что? — не унимался угощатель. — У нас не город, народ не гордый, все свои. И потом, врача настоящего в Мохово отродясь не было.

— Как так? — Алексей аж остановился и сразу забыл про боль в плече. — А кто же тогда к медпункте сидит. Ваш этот полуголый целитель? — от таких предположений Катков даже назад попятился.

— Не-е! Не он, — махнул рукой старший. — Иван мужик неплохой, хоть и с башкой собственной дружбу не заводит. Всё сырой землей болячки исцелять пытается, да дуракам мозги пудрит, мол, разденьтесь, и хворь уйдет. А в медпункте не врач, но человек знающий сидит. Ну, как человек? Разные они там всегда. Пошли, сам скоро все увидишь!

— Позвольте! — воскликнул Алексей. — Как может людей принимать абы кто? Я в вопросе своего здоровья только врачам доверяю! К шарлатану идти совсем не намерен.

— Да и это почти врач, — заверил его неполнозубый. — Только учится пока еще. Не хотят к нам в глухомань специалисты ехать, вот и присылают практикантов зеленых из мединститутов. Но лучше практикант, чем Иван. Или ты к знахарю хочешь на исцеление попасть?

— Не хочу я к Ивану! Идемте к практиканту. Оно, может, даже и лучше, что студент принимает. Знания, так сказать, совсем свежие, а если еще и специализация нужная, не просто терапевт элементарный, а хирург какой-нибудь, то совсем распрекрасно. У меня травма как раз по части хирургии имеется, — уговорил сам себя Алексей.

Доводы, впрочем, были вполне надежные, и разбить их могло разве что столкновение с реальностью.

До медпункта добрались с песнями. В этот раз мужики выдавали более серьезный и вдумчивый вокал. Горланили, обращаясь к грозному черному ворону, били себя в грудь и кричали, что никакой добычи, мать его за ногу, он сроду не дождется.

Как и большинство советских медпунктов того времени, заведение данное оказалось в отдельно стоящем домике с нарисованным на фанерке красным крестиком и надписью: “Моховский медпункт”. Хотя в этот раз — это, скорее, был не домик, а самая настоящая избушка. Все как и полагается во внешнем антураже: строение бревенчатое, некрашеное, с покосившимися ставенками и печной трубой.

Судя по дымку, что несмелыми сизыми колечками струился над дымоходом — практикант на рабочем месте присутствовал. Это радовало.

Я, конечно, не врач, но понимал, что Алексей больше изображает из себя раненого Чапаева, чем действительно страдает. Может, боится осложнений или просто привык, чтобы все с ним возились как с маленьким, при малейшем его недомогании? Видно, мама его так воспитала. Дети и есть дети.