Курс на юг

– Вряд ли, Иван Федорович. Вальехо – военно-морская база, тут только верфь, эллинги с мастерскими да казармы для рабочих и матросов. Но не беда: до Сан-Франциско всего миль двадцать по морю, и пароходик бегает каждый день. А уж там-то можно найти кого угодно, хоть портных, хоть сапожников, хоть китайцев-прачек! Будут нам с вами обновки, даже не сомневайтесь!

Западное побережье Северо-Американских Соединенных Штатов Калифорния. Сан-Франциско

Три недели спустя

– Напомните, Сергей Ильич, как ваш кораблик называется? «Кондопога»? – осведомился Повалишин. – Никак не привыкну, язык сломаешь…

«Тупак Амару» пришел в Сан-Франциско из Вальехо и уже вторую неделю стоял на рейде в окружении китобойных шхун, каботажных пароходов и коммерческих барков, притягивая к себе удивленные взоры горожан. Ничего подобного здесь еще не видели, и городские газеты третий день подряд выходили с дагеротипами, изображающими диковинное судно и его русского капитана. Репортеры стаей южноамериканских рыб пираний кружили вокруг «Тупака Амару» на наемных лодчонках, не оставляя попыток подняться на борт – и выслушивали в ответ беззлобные матерки вахтенных. А позавчера к броненосному тарану присоединилось еще одно судно с перуанским флагом под гафелем, подстегнув тем самым любопытство местных акул пера.

– Кондопога, Иван Федорыч, это сельцо в Олонецкой губернии, мне как-то случилось там побывать. А шлюп называется «Канандагуа». Тысяча четыреста длинных[11] тонн, ход – двенадцать узлов. Вооружение: два старых десятидюймовых дульнозарядных орудия и одна гладкоствольная сорокашестифунтовка. Построен в шестьдесят первом, участвовал в гражданской войне на стороне южан. После войны включен в состав военно-морского флота Северо-Американских Соединенных Штатов, в семьдесят пятом году выведен в резерв. Теперь вот по нашей просьбе американцы передали этот кораблик перуанцам, а те дали ему название «Тормента», по-испански это означает «буря».

Сережа давал объяснения с удовольствием, это ведь он принял судно в Портленде и привел его в Сан-Франциско. Теперь шлюпу предстояло сопровождать «Тупак Амару» в Кальяо.

– С командой как обстоят дела? – спросил Повалишин, разглядывая шлюп.

Корабль ему нравился. Клиперский форштевень, корпус с легкой седловатостью, три мачты, несущие парусное вооружение барка, слегка отклонены назад, выдавая хорошего парусного ходока.

– Команду приняли в Портленде. Половина матросов и унтеров наши, русские, в основном артиллеристы, боцмана, машинные кондукторы и механики. Набраны охотниками с нашей эскадры, что стоит сейчас в Нью-Йорке, и прибыли на Западное побережье по железной дороге. Остальные матросы и офицеры – перуанцы.

– И как вы с ними объясняетесь?

– С офицерами я говорю по-английски, они почти все получили образование в Штатах и отлично знают язык. С матросами сложнее. О дисциплине имеют понятие не больше, чем об английском, ходили раньше на коммерческих парусниках, с современными механизмами обращаться не умеют. Я поставил их под начало наших старшин и кондукторов. Те объясняются по большей части по матери или в рыло.

– И что, помогает?

– А то как же? Кулаки у флотских унтеров – не приведи Николай Угодник, что твоя дыня. Тут и по-китайски заговоришь.

– У меня на «Тупак Амару» та же картина, – кивнул Повалишин. – Ничего, пока справляюсь. Надеюсь, пока дотащимся до места назначения, команды пообвыкнутся на своих новых кораблях, сладятся, машины и механизмы освоят. Я попросил американцев передать нам дополнительный комплект практических снарядов: сколотим щиты, проведем учебные стрельбы. Боюсь, когда прибудем на место, отдыхать не придется. Газеты пишут об активных боевых действиях на море, так что не сомневаюсь, нас сразу бросят в дело.

– Выходим послезавтра? – осведомился Сережа.

– Да, с утренним бризом. Сегодня заканчиваем с угольной погрузкой, принимаем провиант, свежую воду – и в путь.

– Обидно… – вздохнул Сережа. – Город посмотреть не успею. Я же сразу уехал в Портсмут, только здешний порт и рассмотрел.

– Да, город прелюбопытный, – согласился Повалишин. – Сущее смешение языков: европейцы всех мастей, мексиканцы, негры, китайцы, и индейцы встречаются. А кое-кто именует его даже Западным Парижем. Кстати, тут немало и наших соотечественников. Название есть, Русская горка, там во времена золотой лихорадки было православное кладбище. Да и помимо этого немало интересного, одна канатная конка[12] чего стоит! У нас в России таких пока нет.

Сережа снова не удержал вздох. Канатная конка – это, конечно, интересно, но служба есть служба. Пусть и перуанская.