Курс молодого бойца

Рылеев склонился к несчастной, красной и взмокшей физиономии солдата и, не особо напрягаясь, изобразил ужас:

— Кабанов, да у тебя глаза из орбит полезли! — трагическим голосом сообщил он.

Бедолага доверчиво схватился за лицо и жалобно промычал:

— Где-е?!

Сержант ахнул:

— Пена изо рта!. Кровь из ушей!. Налицо все признаки поражения хлорпикрином!! — Он сделал шаг назад, демонстрируя панику. — Бойцы!

Ваш товарищ по оружию поражён отравляющим газом! Он случайно… Я подчёркиваю… случайно, да, Кабанов?!. забыл привинтить бачок! И теперь его надо срочно доставить в санчасть! Сам Кабанов передвигаться не может!

— Могу, товарищ сержант, — простонал Кабанов, предчувствуя последствия.

Но переубедить Рылеева было невозможно.

— И говорить не может!! Язык распух! — яростно рявкнул он. — Ну что, бросим товарища или отнесём в санчасть?! До санчасти у нас пять километров. А это, стало быть… пятнадцать кругов! Слушай мою команду! Газы! Берём раненого Кабанова! Бегом марш!.

Очередной вечер закончился без происшествий. Вторая рота по команде попадала в койки и замерла, искренне надеясь, что ближайшие несколько часов не нужно будет выполнять приказы и реагировать на вводные… По казарме вальяжно прошёлся младший сержант Фомин. На него, как на дежурного по роте, возлагалось соблюдение традиций. Он лениво окинул взглядом ряды двухъярусных коек и негромко произнёс:

— «Духи»! День прошёл!

Мёртвая тишина подразделения колыхнулась от дружного хора:

— Ну и хрен с ним! Скорей бы ночь прошла и снова в пахоту!.

Удовлетворённый сержант хмыкнул и неторопливо направился к выходу. Не успели стихнуть его шаги, как на измотанных за день бойцов, намертво отключив сознание, навалился сон…

Просмотр фильма «Шоу гёрлз» начался в полночь. В отличие от молодняка, сержанты не торопились впасть в спячку. Они расселись перед стареньким ротным телевизором и от души пользовались привилегией последнего года службы. Сюжет был мутноват, под стать качеству изображения древнего лампового «Горизонта». Зато количество дамочек, вращающих круглыми попами, с избытком восполняло все недостатки.

Рядовой Евсеев, по причине чрезмерно высокого роста сосланный в последний ряд, томно потянулся и восторженно шепнул:

— А ничего девочка. Я бы ей отдался. Как тебе, Рыло?

Рылеев небрежно скривился:

— Ну, так. На четвёрочку… Балл скинул — голой не видел.

Младший сержант Фомин, среди своих просто Фома, шикнул:

— Да тише вы. Дайте посмотреть.

И в этот кульминационный момент в расположение роты внедрился майор Колобков. Нечасто встречается совпадение внешности и фамилии, настолько точное и безупречное. Майор обладал приличным брюшком и налитыми щёчками, делающими его копией сказочного героя. Поэтому иначе чем Колобком его за глаза не называли. Правда, всё сходство с прототипом ограничивалось исключительно внешностью. По должности Виктор Романович Колобков был заместителем командира части по воспитательной работе. А по характеру — редкостной сволочью…

Итак, майор Колобков проник в расположение второй роты, пользуясь появлением на экране «Горизонта» эффектной брюнетки в одних трусах. В руках Колобок держал выключенный фонарик. Он прокрался за спины утративших бдительность телезрителей и встал, сложив руки на груди, что означало высшую степень удовлетворения.

Первым появление постороннего заметил сержант Рылеев. Ему по должности было положено чувствовать приближение начальства.

Видимо, для этого у сержанта имелся некий особый орган чувств.

Ночной просмотр входил в список крупных залётов. То есть участники могли огрести кучу нарядов, а то и сильно опоздать с дембелем. Такой расклад Рылееву не понравился. Он выставил локоть и потихоньку ткнул им в бок соседа, сигнализируя об опасности. Как назло, в этот момент рядом с полуголой брюнеткой как раз обнаружилась полуодетая блондинка. Фомин раздражённо отстранился и буркнул:

— Рыло, не мешай!

Рылеев снова толкнул его и качнул головой в сторону застывшего Колобкова. По тесным рядам прокатилась незаметная, но интенсивная волна оповещения. В воздухе запахло залётом. Народ настороженно замер, не оборачиваясь. Колобок, наслаждаясь положением, с издёвкой поинтересовался:

— Про что фильм?

Сержант Рылеев обречённо вздохнул:

— Про любовь…

— Про любовь — это хорошо, — изрёк майор и, повышая голос, добавил: — Хоть бы разбежались для приличия!

Казалось, положение спасти было невозможно. Но на такие случаи опытные сержанты имели хитрый аварийный выход. К вилке телевизора заранее была привязана нитка. Другой конец держал в руке младший сержант Фомин. Угрожающие нотки в словах Колобка послужили командой. Фома дёрнул за нитку. Телевизор мгновенно погас. В полном мраке по казарме пронёсся стремительный топот, и всё стихло. Совершенно ошалевший от неожиданности майор остался стоять в одиночестве, даже не успев включить фонарь. Он растерянно дёрнулся и недоумённо спросил:

— Э, вы куда?! — Колобок нащупал кнопку фонаря, и темноту прорезал мощный луч. — Вы где?! — грозно крикнул он.

Луч прошёлся по рядам кроватей, выхватывая лица безмятежно спящих бойцов.