Курорт

Он с радостью предвкушал веселый, игривый вечер, но приподнятое настроение пропало, едва они вошли в зал. Шлегель никогда особо не задумывался об энергетике, ауре и прочей эзотерической чепухе. Но здесь все это чувствовалось сполна. Тяжелая, гнетущая атмосфера, едва ли не осязаемая, окутала их, как только они переступили через порог. Публицист предчувствовал ее, когда они проходили по пустому тренажерному залу. Он испытывал чуть ли не подсознательное ощущение, что они оказались в передней какого-то мрачного логова. Но даже это не подготовило его к тому ужасу, который он испытал, едва они подошли к бассейну. Патрик оглядел затененные стены, испещренные отраженной рябью на воде, а потом перевел взгляд на противоположную сторону бассейна, сумрачную, освещенную тусклыми лампами на потолке. В качестве звукового сопровождения всей этой мрачности едва слышно щелкал очиститель воды и гудел его скрытый мотор.

«Люди-кошки», — подумал Патрик.

Он был уверен, что девушки собирались искупаться голышом, и всецело поддерживал такую идею. Но теперь она уже не казалась никому из них столь привлекательной. Мэдисон плотнее завернулась в полотенце. Эйприл заметно дрожала.

— Пойдемте в бар, — робко проговорила Вики и развернулась, не дожидаясь ответа.

Они снова пересекли пустой тренажерный зал. Никто не стал возражать или спорить, словно все они знали причину такой перемены, но не хотели ее обсуждать. Кинокритик счел это наиболее уместным.

В этот раз, шагая в темноте к гриль-бару, они не разговаривали. Но, когда их маленькая компания вошла в оживленный зал, ободряющий шум немного развеял мрачное настроение, которое их охватило. Они почувствовали, что снова могут говорить, хотя поначалу и осторожничали, словно люди, которые давно не разговаривали и позабыли, как это делается. Патрик отыскал для них свободный столик с тремя стульями, а четвертый позаимствовал у подвыпившей пары, увлеченной спором. К тому времени, как к ним подошла официантка — Шлегель схватил ее за руку и буквально подтащил к столику, — душевное напряжение от пережитого в бассейне практически спало. Они снова пытались занять себя беззаботной болтовней, но попытки эти казались публицисту неуверенными и безнадежными. Он заказал себе пиво, а девушки, все три, потребовали «Маргариту».

Когда официантка отошла, Патрик взглянул на них:

— А пить-то вам еще рано, верно ведь?

— Ей можно, — съязвила Мэдисон, показывая на Вики.

Та хлопнула ее по руке:

— Ну спасибо! Между прочим, Мэдисон скоро двадцать один, хотя у нее постоянно требуют документы. Эйприл уже двадцать пять. А мне… чуть больше.

— Примерно как мне, — заметил кинокритик.

— Точно!

Они старались вернуть разговор в прежнее, игривое русло, но все их старания ни к чему не привели. По мере опьянения в разговоре стали появляться насмешки и оскорбления. Патрик надеялся провести эту ночь с Вики. Черт возьми, да если б он верно разыграл партию, не исключено, что и ее подружки присоединились бы к ним! Но закончилось все тем, что он вышел из бара в одиночестве и в подавленном настроении. А девушки, пьяные, гоготали и, отнимая друг у друга микрофон, распевали непристойные расистские песни.

Публицист шагнул в темноту. В воздухе, неподвижном, сухом и теплом, стоял запах песка. Шлегель пил только пиво, стараясь остаться трезвым, чтобы преуспеть ночью в любовном деле. Однако, хотя до постели дело так и не дошло, он был рад, что не опьянел. Ему хотелось остаться в ясном рассудке. Он вспомнил события прошлой ночи, змей и волков, но воспоминания походили скорее на сон, словно он видел это в фильме, а не пережил лично.

Ему еще следовало поработать над статьями и завтра отправить их Таунсенду, чтобы они попали в свежий выпуск в печать в понедельник. Поэтому кинокритик поспешил к себе в номер. Он всю дорогу оглядывался в поисках чего-нибудь странного и необычного, но, пока дошел до номера, так ничего и не заметил. Вынув ключи, журналист отворил дверь.

В номере что-то было не так.

Патрик почувствовал это, едва переступил порог и включил свет. Первое, что ему захотелось сделать, это развернуться и бежать прочь из номера, прямиком в вестибюль, попросить помощи. Но он лишь обозвал себя параноиком. У него не было доказательств, он лишь прислушивался к собственным чувствам. А это не возымело бы никакого действия не то что здесь — его вообще нигде не стали бы слушать. И после сегодняшнего утра, как бы спокойно он ни уладил происшествие с пауком, Шлегелю не хотелось, чтобы его сочли плаксивым, напуганным — гомиком — ребенком.

Кондиционер был включен и работал весь день. Но в комнате до сих пор витал едва уловимый душистый запах. Патрик догадался, что кто-то все же заходил в номер и распылил средство против насекомых. Он надеялся, что это убило паука. Правда, несложно было представить, как эта тварь сбегает в отверстие, через которое попало в комнату, дожидается, пока пройдет действие химиката, а затем возвращается, чтобы поквитаться.

Поквитаться?