Куратор

Ди наблюдала за операцией с порога своей спальни. Нянька, источая аромат мятных леденцов, не снимала руки с ее плеча, будто в утешение, но на самом деле, как догадывалась Ди, чтобы не потерять равновесие и не грохнуться. Родители удалились в гостиную и плотно закрыли дверь. Матрац, волочась по полу, размазал меловую линию, которую нянька провела поперек входа в комнату Амброуза. Крошки мела, чертя изломанные линии, тащились за матрацем по всему коридору.

Заслышав, как грохнула входная дверь, Ди сбежала вниз поглядеть в узкое зеленое стекло, вставленное в одну из створок.

Мужчины свалили завернутое тело Амброуза в крытую повозку; туда же бросили матрац. Тот, кто нес подушку, швырнул ее сверху и вернулся к дому, держа перчатку. Ди встретилась взглядом с его усталыми глазами через волнистый ромб зеленого стекла. Мужчина кивнул ей. Послышалось звяканье, когда он приподнял железный дверной молоток и подсунул под него перчатку, чтобы соседи знали – в доме кто-то умер от холеры, нужно тщательно проверять, какую воду они пьют. Если больше никто не заболеет, родители Ди смогут убрать перчатку и зажить нормальной жизнью.

Мужчина забрался на козлы к напарнику, тот резко присвистнул, и лошади дернули повозку. Когда лошадиные копыта зацокали по мостовой, сзади из повозки выпала подушка, угодив в выбоину, наполненную водой.

Ди смотрела, как подушка темнеет, пропитываясь водой, и думала: «Подожди, подожди, чье лицо?»

Если брат кого-то видел, значит, он где-то существует, и, возможно, Ди найдет его снова.

Но как?

Она прижалась лбом к прохладному зеленому стеклу. Подушка окончательно утонула в глубокой луже.

Часть II Город кошек

«Очнувшись от сморившей его дремоты, Зверь почувствовал себя непривычно и вскоре обнаружил у себя в груди полость, где он раньше держал свою Мудрость. Малая его часть сбежала, пока он храпел: на влажной глине остались отпечатки маленьких лап».

Устное предание

Генерал М. В. Гилдерслив на борту головного транспортника

На борту флагманского военно-транспортного корабля, спустя четыре недели после начала революции и одну неделю после отплытия на родину, генерал М. В. Гилдерслив встретил рассвет на раскладном стуле и в наброшенном на плечи одеяле, поедая полужидкий творожок из жестяной кружки. Генералу было восемьдесят два года. Его желудок напоминал пианино, в котором поселились осы: когда они не жалили, то катались по струнам, заставляя их вибрировать. Несколько месяцев назад начались нестерпимые боли слева. Творог облегчал дискомфорт, но не совсем: сколько бы ос ни топил генерал в жидком твороге, численный перевес неизменно оказывался на их стороне. Странно, что генерал жил до сих пор – после стольких лет и стольких убийств.

Первым убитым им человеком стал русский в Севастополе, в тридцать пятом году. Рядовому Гилдерсливу было двадцать лет. Безоружный, он вбежал, преследуя врага, в маленький сельский домишко, где русский, пытаясь на бегу зарядить винтовку, щедро просыпал порох. Поскользнувшись на порохе, Гилдерслив увлек за собой противника и навалился сверху. Под головой у русского оказалась вышитая подушка-думка с зелеными и белыми цветками – над ней, вероятно, трудилась искусная женушка неведомого фермера. Гилдерслив шомполом давил солдату на горло, пока не выжал из него последний русский вздох, пахнувший пивом и желудочным соком. И только когда все было кончено, когда лицо русского стало цвета сливы, а мертвые губы замерли, глуповато выпятившись, будущий генерал почувствовал, что армейский нож погружен по рукоять в его, Гилдерслива, правую подмышку и по руке течет кровь. Опомнился Гилдерслив лишь три недели спустя на больничной койке. Обломок ножа так и остался в теле – хирурги не смогли его извлечь.

После Оттоманской кампании семьдесят первого года, после второй Оттоманской кампании восемьдесят третьего года и после побед на Балканах в восемьдесят девятом году Гилдерслив во главе великой армии ехал на белом коне по Великому Тракту и Национальному бульвару, и народ славил его и приветствовал.

Тысячи мужчин из разных стран погибли под его командованием. Некоторые шептали ему последние слова на языках, которые Гилдерслив не понимал. На поле боя он видал оторванные головы и вывалившиеся в грязь кишки, а однажды под беглым огнем, когда пули взрывали землю фонтанчиками, мимо метнулся волк с зажатой в пасти частью человеческой грудной клетки – вылитый говяжий бок с алой кровью, обугленной кожей и белыми ребрами – и невредимым скрылся в каком-то немецком лесу.

Последняя кампания генерала оказалась провальной. Они два года воевали по франкскому контракту, однако ничего не добились и вынуждены были отступить.