Купип

— Глубокоуважаемые ребята! Достопочтенные ребята! — заговорил он. — Мой добрый бравый капитан! Вы сделали изумительную находку. Необычную! Превосходную! Великолепную!! Капитан Койкин! Я внимательно вчитывался в твою телеграмму. Да, все ясно. «Полкило…» и дальше все размыто… Это — замечательно! «Ради…» и дальше все размыто. Это превосходно! Все ясно. Записка сообщает о невероятно важной и драгоценной вещи. Некто нашел, очевидно, радий. Радий! Вы слышите это? Радий! Редчайший из минералов. Драгоценнейшее из веществ. Где же он его нашел? Сомнений нет. Он нашел его в таком месте, где есть пещеры, жемчужные раковины и ондатры. Вы знаете, что такое ондатра?

— Я знаю! Можно мне? — запищал Устрицын. — У меня в лото есть ондатра. Там сказано: «мускусная крыса, или ондатра».

— Совершенно верно, достопочтенный товарищ… товарищ…

— Устрицын, — подсказал капитан Койкин.

— Николай Андреевич, — добавил сам Устрицын.

— Совершенно верно, глубокоуважаемый товарищ Устрицын, Николай Андреевич Устрицын! Некто нашел радий. А? Понимаете? Каково? До сих пор на всем свете его добывали миллиграммы. Он ценится дороже золота, дороже всего. А тут его — полкило. Полкило! Пятьсот граммов! Фунт и девяносто граммов! Это неслыханно! Очевидно, радий зарыт в пещере. Я полагаю — нашедший его потерпел катастрофу. Аварию. Крушение. Он бросил бутылку. Мы должны спешить на выручку его и радия. Но куда? В ту страну, где есть жемчуг и ондатры!..

— Жемчуг — в тропиках! — неуверенно произнес Лева.

— Ондатры в Канаде! У меня в лото сказано: «канадская мускусная крыса!» — пискнул Устрицын. — А повыше — «безоаровый козел». А пониже — «бантенг» — индийский скот. А справа — «гусь-гуменник». А слева — ничего нет. Там — край. Лото кончается.

— Совершенно верно, уважаемые ребята. Вы правы. Жемчуг — в тропиках. Ондатры — на севере. Где же тогда лежит страна, которую нам нужно отыскать. Все погибло бы, если бы не было одного указания. В этой стране бывает сегодня 26-е число и завтра тоже 26-е число. Ты понимаешь, Койкин, что это значит?

— Гм! — Койкин снял свою фуражку и бросил ее на стол. — То есть как это — понимаю ли я? Я все понимаю. Как только ты объяснишь, я и пойму. Очень хорошо. Сегодня 26-е, завтра 26-е, послезавтра 26-е… Отлично! Плывем туда.

— Капитан Койкин! — строго остановил его Бабер. — Ты торопишься. Послезавтра — не 26-е. Ни в коем случае. Отнюдь. Это невозможно! Только сегодня и завтра. Только! Но такие страны есть. Такие места есть. Это каждый знает. Как по-твоему?

— Гм… Понятно, есть. Это каждый знает… Еще бы я не знал.

— А где? — заинтересовался Бабер. — Где, бравый капитан? Где? Но во всяком случае именно туда мы и направимся. Таких стран может быть две. Только две. Их мы и посетим. Их мы и обследуем. КУПИП спасет несчастного путешественника.

— Койкин, закрой плотнее дверь! Нельзя, чтобы нас слышали. Все должно быть строгой тайной. Садитесь за стол, глубокоуважаемые товарищи ребята. Вот карта. Установим маршрут.

Ребята сели за стол. Койкин прикрыл дверь и забаррикадировал ее тремя стульями. Все затихло снаружи. Ни одного звука не доносилось более из рабочей комнаты профессора Бабера.

Глава III. Куда он полетел?

Прошло много времени после совещания на квартире у профессора Владимира Оскаровича Бабера. И Люсю Тузову, и Леву Гельмана, и даже самого Николая Андреевича Устрицына била лихорадка.

Ребят тревожили два вопроса: во-первых, возьмет ли их профессор Бабер с собой в экспедицию и, во-вторых, отпустят ли их в эту экспедицию свои, домашние?

— Да! — сказал на совещании профессор. — Да! Конечно. Несомненно. Безусловно. Надо выяснить, как посмотрят на это ваши глубокоуважаемые родители. Ваши достопочтенные родители. Да! Так и сделаем. А, капитан?

— Ясно! — хмуро кивнул головой капитан Койкин. — Раз уж вы, ребята, по неопытности завели себе этих… ну, как их… пап да мам… или, может быть, чего доброго, даже бабушек… Значит — ничего не попишешь, тю-тю!..

Ежедневно Люся начинала с утра аккуратно выводить палочкой на песке эти пункты:

1) Возьмет ли профессор?..

2) Отпустит ли папа без мамы?..

Она пискнула было на заседании: — А что, если бы и маму мою тоже взять?.. — но капитан Койкин сразу же подскочил на метр и семь сантиметров в воздух, и руки его задрожали мелкой дрожью.

— Ма… маму? — с ужасом выговорил он. — Ты что хочешь этим словом сказать, девица? Бабер! Она меня убивает. Маму! Нет, уж, Бабер… Видел я некоторых этих мам… издали! Да я лучше с тигром в одной клетке поеду, чем с мамами. Да я…

Но тут Бабер остановил его.