Культурный разговор

А если бы то же самое, то есть моноспектакль по «Гамлету», но на пустой сцене, без париков и костюмов, от своего лица – смог бы это Евгений Миронов? Возможно; но он как будто не открывается, а закрывается на сцене, прячет собственную суть, заслоняется от творчества фокусами и гримасами. Попадая в кино в руки опытных режиссеров, актер иной раз становится глубоким и выразительным. А работая в театре под собственным руководством, все это теряет. Тем более Театр Наций – дитя административного ресурса, у него нет не то что идеи, а даже стиля, вкуса и традиций. И репертуара нет. И труппы. Главная его задача – производство «проектов», совокупность которых не рисует нам никакого собственного лица театра, никакой его эстетической (о гражданской умолчим) позиции. Кто-то приезжает, что-то ставит – всё это называется «современные поиски». А зритель, разумеется, идет в театр прежде всего на «живого Миронова». И аплодирует симпатичному, хорошо знакомому артисту, чтобы поддержать его в трудной ситуации – ведь видно, что тот старался изо всех сил. Переодевался с космической скоростью, декламировал изрядный массив текста, балансировал на гранях угла. В других-то театрах и этого нет, вообще деньги ни за что берут.

Рассказывают, что однажды Максим Горький пришел в мюзик-холл. После представления все ждали его приговора. «Да, – сказал Горький. – Трудное дело вы делаете, товарищи. Трудное, тяжелое, очень сложное… – помолчал и добавил: – И абсолютно ненужное…» Вот эту реплику можно переадресовать и спектаклю Робера Лепажа. Это действительно знаменитый режиссер с отменной репутацией. Но в театре как в футболе – надо играть здесь и сейчас, поле большое, мяч круглый, и нет чемпионов навсегда. Спектакль «Гамлет/Коллаж», не принося никакого эстетического восторга, вызывает недоуменные вопросы уже одним своим названием.

Гамлет – коллаж… Написали словечко и рады. А на самом-то деле, для чего нужен коллаж из «Гамлета»? Это вам что, бумажка разноцветная, которую вы режете и клеите, чтоб продемонстрировать средней руки актерскую технику и детсадовские постановочные трюки?

И таким образом продолжается плебейский процесс превращения мировой культуры в мешок с фантиками, куда предприимчивые ребятки всегда могут весело запустить шаловливые ручонки.

2014

Запретить Пореченкова – это утопия

На отечественных киноэкранах продолжается показ фильма «Иван Поддубный» – про великого русского силача и борца, не проигравшего ни одной битвы. В главной роли выступает уникальный Михаил Пореченков, актер-антидепрессант. Загадкой истории представляется тот факт, что картина запрещена к показу на Украине, хотя Поддубный, уроженец Запорожья, немало умножил славу родного края…

Я сначала подивилась тому, что «Поддубного» выпустили летом – как известно, в это время выходят самые тупые боевики, типа «Планеты обезьян». Считается, что мозг обывателя в апреле еще что-то соображает, а в июле размягчается окончательно. Но все-таки вряд ли столь могучий исторический персонаж, как Иван Поддубный, вдобавок в исполнении Пореченкова, заслужил участь летней обезьяны. Нет, не тупость фильма (она никак не превышает обычный уровень отечественного кино) засунула его в летний прокат: просто надо же было хоть кому-то с русской стороны кинематографа выйти на бой с иноземцами. Вот и получилось – от Америки – «Геракл», от нас – «Поддубный». Кто же победил?

Трудно сказать. В жизни Геракла, прямо скажем, было больше источников драматизма. Иван же Поддубный как шагнул на цирковую арену, будучи портовым грузчиком (в фильме – от любви к заезжей циркачке), так во всю дорогу не знал поражений. Дважды его обманули – коварный француз намазался прованским маслом и выскользнул из медвежьей хватки богатыря да подлые американцы положили его гонорар на долгосрочный депозит, чтоб удержать в своей поганой Америке. Был также один мощный удар судьбы – внезапно сорвалась с трапеции любимая женщина (прелестная Катерина Шпица). Остальное – победы и триумфы. Причем моментальные, ибо старинная французская борьба была вполне немудреной: зажал противника да грохнул об пол. На что тут смотреть?