Культурный разговор

В его дебютном фильме «Волчок», к примеру, показана женщина-тварь, лишенная материнского инстинкта, в великолепном исполнении Яны Трояновой. Это сильный и правдивый образ – но почти два часа экранного времени он существует, никак не меняясь и не развиваясь, и вся ситуация – замершая, статичная, неподвижная. То же самое и в новой работе. Позволительно ли так обращаться с художественным временем? И кто будет смотреть такие картины?

Сами герои Сигарёва и им подобные, так сказать, «потерпевшие», несчастные жители страны горя таких фильмов не станут смотреть ни за какие коврижки. Им нужна надежда, ободрение, развлечение. Но фильмы Сигарёва что-то полюбились процветающим сытым людям, которые хотят пощекотать нервы зрелищем чужих несчастий, созерцанием далекой страны бедности и безнадежности.

Тревожный симптом, по-моему.

2012

Зачем Евгения Миронова загнали в угол?

Крупная странность – спектакль «Гамлет/Коллаж» в Театре Наций с участием Евгения Миронова.

Из рецензий мне было известно, что главное достижение спектакля приглашенного режиссера Робера Лепажа – это высокотехнологический куб с вращающимися гранями, где и происходит все действие. Евгений же Миронов играет множество ролей из шекспировского набора – он и Гамлет, и Клавдий, и Гертруда, и Лаэрт, и Полоний, и даже бедняжка Офелия.

Оказалось, что критики не то что писать – смотреть на сцену не умеют. На сцене вращался не куб, но половина куба, рассеченного по диагонали, то есть объемный угол. Опаснейшая вещь – угол! Он отбирает энергию, и недаром провинившихся детей ставят именно в угол, чтоб успокоились. Таким образом недюжинная энергия Евгения Миронова целиком утекает в этот угол, и залу мало что достается. Видно, что человек там, в углу, страшно убивается и дико переживает, но будто бы за толстым слоем пуленепробиваемого стекла. На грани угла проецируются различные цветные картинки, обозначающие места действия, что может развлечь глаза минут на десять, но 2 часа 20 минут зрителю нужно питаться игрой актера. И здесь отсутствие энергетического контакта сказывается самым роковым образом – в виде томительной скуки.

Миронов в начале спектакля горестно сидит в своем космическом углу, одетый в рубашку, похожую на смирительную. Складывается впечатление, что несчастного похитили санитары-инопланетяне, и он, ожидая своей участи, пытается развлечь себя воспоминаниями о лучшей пьесе всех времен и народов. Но инопланетяне, заинтересованные поведением землянина, очевидно, решили ему подыгрывать, потому что безумец не просто бормочет текст Шекспира, но где-то разживается костюмами и бутафорией. Таким образом, на сцене происходит изложение довольно подробного дайджеста сюжета «Гамлета», который артист разыгрывает с помощью – нет, не перевоплощения, а трансформации.

Приемы трансформации известны по многочисленным комедийным шоу и сериалам. Наклеил усики, захромал – и ты уже изображаешь некий персонаж. Или нацепил толщинку, или парик, или нос – тут масса вариантов. Для развлекательного шоу такого обозначения хватает. Но в пространстве трагедии приемы комической трансформации выглядят неуместно.

Надевая светло-русый парик, Миронов говорит за Гамлета. Облачаясь в военный мундир, с бородкой на подбородке демонстрирует поведение коварного Клавдия. В черном парике, темных очках и черной юбке – он порочная королева Гертруда. В усах и френче – Полоний. А пребывание в должности Офелии, как известно по бесчисленным трактовкам «Гамлета», отчего-то требует длинных белых волос, каковые и не замедляют явиться. Кроме того, будучи Офелией, актер накидывает на черные брюки, обязательные для датского принца, красивую курточку. Но торс артиста хорошо развит за годы тренировок, так что Офелия выходит довольно корпулентной и начинает сильно смахивать на жену управдома Бунши в гайдаевском «Иване Васильевиче».

В сцене гибели Офелии (она утонула) раздетый Миронов сначала разыгрывает пантомиму со скомканной тряпицей, что изображает нерожденного ребенка, а затем, омываемый со всех сторон иллюзией потоков воды, медленно исчезает в люке, причем последней в люк утягивается его босая нога примерно 43 размера…

Монтаж аттракционов примитивной актерской трансформации сопровожден проекционными трюками – то записка Гамлета возникает во всю стенку, то в виртуальной библиотеке на мониторе идет фильм Козинцева со Смоктуновским. Пространство и время вроде бы заполнено, а смысла никакого. «Гамлет» распался на отдельные сценки, ничем не скрепленные, кроме сюжета, который все ж таки знает даже и современный зритель. Персонажи элементарны, даже карикатурны…