Ах ты, думаю, малявка — зеленые крылышки… Погрозил я им пальцем, девчонки убежали, а Витя совсем сник. Жалко мне его, а чем поможешь?
— Витя, — спрашиваю, — ты ведь слыхал, что в деревне говорят про мою мать, бабушку Фросю?
— Про колдунью, что ли?
Сказал он это — и осекся. А я вроде не замечаю его смущения.
— Ну да, ее бабы колдуньей считают. Может, зря, а может — нет. Ворожить она, конечно, не умеет, а вот старинные заговоры знает. И я кое-чему у нее научился. Например, знаю один очень хороший заговор от хронического насморка.
Витя шмыгнул носом, сплюнул сквозь зубы и посмотрел на меня, как на дурачка: дескать, что ты мне, дядя Леня, голову морочишь? А вслух сказал:
— Заговор какой-то… В них только темные люди верили еще в старое время.
— Не скажи. И в старое время люди были не дураки. Больниц тогда не было, но ведь как-то надо было лечиться. Если хочешь, приходи завтра утром, до восхода солнца, к Гремячему ключу. Я заговорю твой насморк. Только чур! — никому ни слова…
Вечером я завел будильник, чтобы не проспать. А сам все думаю: придет Витя или не придет? Главное — чтобы он поверил. А там, глядишь, организм сам с болезнью справится…
Гремячий ключ расположен за деревней, на краю оврага. Когда-то там, говорят, рос большой дуб, в который однажды ударило молнией. Дуб сгорел, а из-под корней его пробился родник — Гремячий ключ.
Прихожу туда, а Витя уже на месте. Съежился от утреннего холодка, сидит на камне у родника, голову в плечи втянул. И куда вся его бравада делась! Увидел меня — обрадовался. Наверное, не верил, что я приду, думал, посмеюсь над ним, только и всего. А я поздоровался за руку, спрашиваю:
— Тебя никто не видел?
— Никто, — шепчет.
— Хорошо…
Велел я ему умыться из родника, затем сам умылся. И как только солнце выглянуло из-за горизонта, я повернул мальчишку к себе лицом, положил ему на плечи руки, посмотрел в глаза, немного испуганные и любопытные, и стал вслух читать заговор:
Я повторил этот заговор несколько раз и заставил Витю повторять, пока он не выучил его наизусть.
— А теперь запомни, что ты должен делать дальше. Закрой рот, вдохни неглубоко, выдохни. Задержи дыхание — и повторяй мысленно заговор. Затем — все снова. И так тридцать три раза подряд. Будешь проделывать все это каждый день на восходе солнца.
— И всякий раз к роднику приходить?
— Необязательно. Через неделю у тебя весь насморк как рукой снимет.
— Но ведь он хронический…
— И хронический пропадет!
У Вити восторженно и благодарно заблестели глаза. Когда он попривык дышать с паузами, как я его учил, мы отправились по домам.
— Дядя Леня, а вроде уже легче дышать стало.
— Все будет хорошо, Витек! Заговор-то старинный…
Не знаю, то ли подействовала система дыхания, о которой я вычитал в журнале «Здоровье», то ли Вите очень хотелось избавиться от насморка, но болезнь его постепенно прошла. Правда, прозвище Мокрый за ним так и осталось. Но оно уже не обижает мальчишку.
А по деревне прошел слух:
— Царь Горох Витю Мокрого вылечил. Гипнозом!
Ну что ж, пусть говорят… До нас люди жили, много говорили, не помрем — так и мы поврем!
КУЛИКОВСКИЙ КОНЬ
В лето 1980 года по деревням у нас прошел слух про какого-то таинственного коня. Будто бы появляется он в разных концах Куликова поля и помогает людям. Причем всегда в такой момент, когда ждать помощи совершенно неоткуда.
Рассказывали, например, как в Даниловке конь спас пастуха. Стал пастух купаться в омуте, а вода там холодная, ключи со дна бьют — у него и свело судорогой ноги. Кричит: «Помогите!» — да кто услышит? От деревни далеко, а на берегу одни коровы. Сбились в кучу, чуют неладное, ревут, а чем помочь — не сообразят. И вдруг из-за кустов вышел длинногривый конек, поглядел на пастуха да и поплыл через омут. Мужик, не будь дурак, уцепился ему за хвост, тем и спасся. А когда отогрелся на солнышке, опомнился — коня и след простыл.
Подобных рассказов ходило много. Кто верил в этого мифического коня, кто нет, но слухи про него не прекращались. Как-то поехал я на рейсовом автобусе в Епифань, слышу, и там про коня говорят! На этот раз очевидцем был парнишка лет пятнадцати, практикант из СПТУ.
— Трактор у меня как взбесился: то влево прыгнет, то вправо, — рассказывал он своему соседу, добродушному толстоносому мужику. (Это был мой старый знакомый, возчик Миша Гудок из Ивановки.) — В чем дело, не пойму никак, хотя по вождению у меня четверка. Оглянусь назад, и самому стыдно: такие вавилоны вывожу вместо борозды!
— Ну и как же ты? — заинтересовался Миша Гудок.
— Да как… Куликовский конь помог.
— Ты серьезно, что ль?