Кукла старого Адама

– Вы ко мне? – глухо спросил он. – Проходите в кабинет. Татьяна Викторовна, вопрос в мэрии решен положительно, – повернулся он к секретарю. – Разберитесь с пакетами, накройте стол для всех в конференц-зале, я присоединюсь позже.

Родион на миг замешкался перед дверью: он, конечно, догадался, кто этот старик, по глазам догадался – сегодня в зеркале заднего вида его машины отражались такие же голубые «блюдца», только окаймленные темными ресницами. Девочка Женя, ворвавшаяся в его, Родиона, жизнь так стремительно и так же быстро им забытая.

– Простите, я не вовремя. Полковник юстиции Воронин Евгений Павлович в отставке, – назвался старик, протягивая руку. – Прошу меня выслушать, я вас надолго не задержу. Боюсь, другой возможности нанести вам визит может и не представиться.

– Вы – дедушка Жени, – констатировал Родион.

– Да. Девочки, которая так бесцеремонно навязалась вам в попутчицы. Простите мою внучку, на самом деле она совсем не такая наглая, как могло показаться вам. Просто ей страшно. Страшно остаться одной… Буду краток – я умираю, а ей всего пятнадцать. И она никак не может принять факт, что после того, как меня не станет, ей придется жить в интернате. Но я не об этом пришел поговорить. Это правда, что вы каким-то… необычным способом сумели помочь тому мотоциклисту на дороге?

– Я не знаю, Евгений Павлович! – развел руками Родион. – Со мной такое впервые, я бизнесмен, никак не шаман или целитель…

– Понимаю ваши сомнения. Но расскажите, как все происходило. Вы слышали голоса, чувствовали силу в руках, болела голова? – требовательно спросил Воронин, а Родион вдруг понял, что может рассказать этому человеку все.

– Я слышал голос давно умершего отца. Просто держал руку у сердца парня, как велел он. Это было так… естественно, как будто я уже раньше так делал, но этого не было никогда! После, уже когда приехала «Скорая», почувствовал себя как выжатый лимон. Но если Женя вас убедила в том, что я смогу вам как-то помочь, то она просто фантазерка.

– Нет-нет, у меня четвертая стадия рака, метастазы по всему организму, шансов нет. Я, как прочел имя на визитке, которую вы дали Жене, сразу понял, что вы сын Ильи Варлея, я был знаком с вашим отцом. Точнее, он в девяносто втором году оперировал меня. Тогда опухоль была операбельной, он удалил ее, пообещав еще минимум двадцать лет жизни. Как видите, прошло уже почти тридцать, а я все еще жив. Не скрою, в послеоперационный период ваш отец лечил меня наложением рук. Тогда я и поверил в то, что другие считают шарлатанством. Родион, я на самом деле пришел вам сказать, нет, просить – не бросайте это дело. Не отказывайте людям в помощи, возможно, у кого-то появится шанс на полноценную жизнь.

– Да я пока не уверен…

– А вы поверьте в себя. Как когда-то ваш отец. Он тогда был моложе, чем сейчас вы. И насколько мне известно, помог многим.

– И умер молодым, – напомнил Родион.

– Да, к всеобщему сожалению, поверьте. А знаете, что он мне сказал, когда я пришел его поблагодарить за подаренную жизнь? Что не он решает, когда кому умереть. Есть такая у Бога книга с датами рождения и смерти. Каждый человек там записан. И не в силах никто на земле изменить эти две даты. Вот какими путями двигаться к концу, решает сам человек, выбор всегда есть, быть на стороне зла или добра. А уйдет он в тот час, который в этой книге указан. Не пришло время умирать – рядом окажется врач, целитель или друг, который поможет. Если же стукнул час, никто не спасет. Как-то так. Я тогда в милиции Центрального района работал следователем. После одного дела в больницу и попал. Ваш отец был уверен, что именно конфликт совести и необходимости подчиняться начальству, который тогда случился, и спровоцировал этот сильный приступ, так срочно уложивший меня на больничную койку. После операции я ушел на преподавательскую работу, это меня спасло от того бардака, что творился в органах: за взятки разваливали и фабриковали дела, честным следователем остаться было невозможно. Простите, Родион, я отнял-таки у вас время. Но очень хотелось познакомиться с сыном прекрасного врача. А за Женю не беспокойтесь, девочка самостоятельная и сильная духом. Но, если обратится за какой помощью, не откажите, вы ей обещали. Ради нее, чтобы не разуверилась в людях. Женька о вас говорила с таким восторгом! – слабо улыбнулся старик. – Все, не смею больше задерживать, – поднялся он. – Прощайте, всех вам благ, Родион Ильич.

– Евгений Павлович, я Женю не оставлю! – крикнул Родион в спину уходящего Воронина.

– Ну, это как получится, – не оборачиваясь, ответил тот.

Как называется то чувство, когда смешивается жалость, злость и гаденькое «слава богу, это не со мной»? Смотришь, как человек уходит, понимаешь, что бессилен, злишься на себя, вот, мол, бабла куча, купил бы здоровье ему, да что там – жизнь, а не купишь, не продается… и тут же приходит постыдное: это не я на его месте, не мои близкие, тьфу-тьфу, не сглазить. А сам все равно лихорадочно ищешь ответ на вопрос – а делать-то что? Как помочь? И потом вновь – а никак, не Бог ты…