Кукла старого Адама

«Коваль… я слышала эту фамилию, точно, но очень давно», – вдруг вспомнила Даша. «У Варвары нет брата, вы ошиблись номером. Нет, я никогда не знала женщину по имени Елена Коваль. Еще раз повторяю, вы ошиблись…» – всплыли в памяти слова матери. Даша тогда молча стояла рядом, ждала, когда та положит трубку на рычаг телефонного аппарата. И еще она вспомнила, с каким испугом мать смотрела на этот телефон.

Глава 22

Одинцов не торопился выехать из города. Миновав жилые микрорайоны, припарковался у кафе рядом с заправкой: вспомнил вдруг, что даже не завтракал сегодня. Он устроился у широкого окна, сразу же отодвинул тюлевую штору, чтобы лучше видеть дорогу. Хотя уже стемнело, но поток автомобилей был плотным, потому что пятница все еще теплого сентября, и народ едет на дачи ухватить кусочек загородного отдыха. Шашлыки, винцо, тепло от мангала и нереально яркие звезды на небе, какие бывают только в начале осени.

Иван заказал горячий ужин, даже булку с изюмом к чаю, и решительно настроился съесть все – так голодно урчал пустой желудок. Он бы сейчас напился, только рядом не было ни мотеля, ни жилых домов, одни склады и гаражи. Ночевать негде, так что оставалось лишь прихлебывать жидкий чаек из пластикового стаканчика и наблюдать в окно, как другие спешат за город.

У него дачи нет и не было, огород жены он своим не считал, да там даже жаровню негде поставить, все засажено травами. Запах от них такой одуряющий, такой противно въедливый, что головная боль у Ивана не проходит часами даже после принятой таблетки. И был-то он на этом ее участке пару раз, скорее из любопытства, чем из желания провести время. Впервые привез Варвару, когда только приобрела этот клочок земли (кстати, потратила деньги, не посоветовавшись ни с ним, ни с детьми, а они все трое были категорически против). Второй раз приехал, уступив ее просьбе: видимо, похвалиться хотела, как участок преобразила, все своими руками, даже сараюшку эту, которую громко домом называет, подлатала сама. Он тогда согласился с одной оговоркой: едет отдыхать, и только, припахивать себя на грядках не позволит. Лениво развалился на раскладушке под навесом, из-под прикрытых век наблюдая за женой. Подивился, как меняется Варвара, разговаривая со своими посадками, как с живыми. На его взгляд медика, так сумасшествием тут попахивает, конкретной шизой. Неуютно было ему там с ней рядом, словно подглядывал в щель за личной жизнью женщины, которую совсем не знает. Так что еле дождался тогда утра следующего дня, чтобы свалить тихо, не разбудив хозяйку. Записку оставил, денег на такси на всякий случай, завел двигатель и выкатил машину за ворота. Домой ехал, чертыхался – никак эту дурманящую смесь запахов не мог из салона выветрить, хотя все окна были открыты.

Иван вспомнил про дачу и пожалел, что не запасся ключами от ворот и домика. А то сейчас переночевал бы там в тепле – все лучше, чем гнать в ночи по трассе, обгоняя фуры. Жена все равно дома, Стаська уже нажаловалась, Варлеи как пить дать всем семейством прикатили, сейчас обсуждают его, Ивана, подлый поступок. Только не подлый он, а честный. Лучше было бы маяться рядом с нелюбимой женщиной, мучая и себя, и ее? А то, что от объяснений сбежал, так не о чем говорить уже: ушла Фаечка. Что у них было, только их двоих касается. И без нее ему, Ивану, не жизнь. Вот и едет прозябать в глушь, уверенный, что никого из прошлого там не встретит, разъехались одноклассники, да и не было у Одинцова школьных друзей, таких, чтобы на всю жизнь. Первая любовь, да не любовь, так – увлечение, была. Забыл быстро, как только в автобус сел, который увез его в студенческую общагу мединститута. Так что поселится он в дедовой квартирке со своими воспоминаниями, никому не нужный одинокий мужик.

Стало вдруг жаль себя, такого неудачника. Мать дедам подкинула, а те рано ушли, хотя могли б еще жить и жить. Вот и Фаечка умерла, бросив его одного. И немудреная карьера оборвалась, не стать ему начальством. Но признаться, если и были мысли оставить все как есть, то задержались недолго: все-таки в последнее время тяжко было обманывать жену, а тут такая возможность представилась освободиться от необходимости каждый день отмалчиваться, отводя взгляд. «Нет, все правильно я сделал, Варька переживет, а дети поймут, когда повзрослеют. Деньги присылать буду, конечно, Варлеи всегда помогут, но я же отец», – решил он окончательно и даже повеселел.

Вспомнив мать, Одинцов вдруг подумал, что он Стаську и Андрейку бросает, как когда-то его бросила она. Эта мысль вогнала в краску, на миг стало жарко, он торопливо расстегнул еще одну пуговицу на рубашке и стал осматриваться, не заметил ли кто. Но в кафе были заняты лишь два столика. Водитель фуры, подъехавший позже Ивана, сидел в противоположном углу зала, а официантки в зале не было.