Кукла-любовь

– Да. Но было, и теперь к нашей конторе возникнут вопросы. Хорошо, что ваша помощница… Очень своевременно. Уж простите мое кощунство, – произнес тот ворчливо. – Пигалица! Ввязалась, сама не понимая куда. Но с покойников и взятки гладки. У нас нет этих дел в производстве. Нет?

– Нет.

– А то, где и с кем она работала факультативно, ее проблемы. Ну, и их тоже… Как же это вы недоглядели, Игнат Федорович? – с легкой укоризной поинтересовался Лев Эдуардович и тут же, не дождавшись ответа, беспечно махнул рукой. – Хотя, о чем это я! Разве уследишь! Вы вон за своей женой уследить не смогли. Это правда, Игнат Федорович?

– Что – правда?

Игнат почувствовал, как с его спины пополз второй лоскут кожи. Ему было очень больно! Очень! Вот они нервы, нервы…

– Что тело вашей жены было обнаружено в общей могиле неподалеку от общины?

И сквозь облако дыма на Игната глянула пара ледяных злых глаз.

Лицо ему словно опалило пламенем. Сделалось душно, он потянул узел галстука. Судорожным движением попытался расстегнуть верхнюю пуговицу сорочки, она застряла, оторвалась, покатилась по полу под массивный стол начальника.

– Значит, правда, – низко опустил голову Лев Эдуардович и кивнул на кресло для гостей. – Да присядьте вы. Чего столбом стоять? И простите меня – идиота бестактного.

Игнат упал в кресло, закрыл лицо руками и совершенно неожиданно расплакался. А Лев Эдуардович перепугался, принялся суетливо бегать по кабинету, поднося Игнату то стакан с водой, то какие-то вонючие капли. Воды он выпил, от капель отказался.

– А может, граммов сто, а, Игнат Федорович? – начальник вытащил из ящика стола початую бутылку виски. – Не помешает.

– Спасибо. Я за рулем.

Игнат вытер мокрое лицо носовым платком, скомкал его, сунул в карман пиджака. Представил, насколько жалок он теперь, и разозлился на себя. Что, в самом деле!..

– Эта дрянь… Эта дрянь устроила всем… – произнес он сдавленно и замолчал.

А Лев Эдуардович сидел и гадал: о ком он, вообще? О своей помощнице или о погибшей жене? Хотя, если разобраться, такой характеристики достойны обе. От вопросов он воздержался – не ровен час, разрыдается снова. А ему оно надо? Не очень приятно наблюдать за тем, как взрослый серьезный мужик корчится от боли из-за бабы. Или из-за баб?

– Вот что мы сделаем, – произнес он примирительно и положил тяжелую ладонь на папки со старыми делами. – Если у вас нет ничего срочного, поезжайте домой, займитесь подготовкой к похоронам.

– Да я уже все оплатил, отдал распоряжения. Тело не отдают, – пожаловался Игнат. – Какие- то у них там все следственные действия, протокол. И мне лучше здесь. На людях. Дома будет вовсе плохо.

– А, ну как изволите, – начальник со вздохом убрал бутылку обратно в стол. – Ступайте тогда, Игнат Федорович. Да… И умойтесь.

Сразу от начальника он пошел в туалет и долго со злостью рассматривал свое некрасивое, вмиг постаревшее лицо. И так же долго задавался вопросом: а нужны ли были эти слезы при начальнике? Поразмыслив, решил: да, нужны. Он и так долго держался. К тому же людям без разницы: плачет он или молча переживет свою боль. Они найдут предмет для пересудов.

Он не вернулся к себе, а снова пошел в архив и проработал там почти до конца рабочего дня. Ничего страшного не нашел: все было юридически правильно, грамотно и не подсудно. Игнат вышел из офиса медленным шагом. Его обгоняли сотрудники, желали доброго вечера, говорили ему «до свидания». Он отвечал слабым печальным голосом. Дошел до машины, еле волоча ноги, сел, подумал. Домой вовсе не хотелось. Он бросил взгляд через дорогу, на то самое кафе, подающее бизнес-ланчи по доступной цене. Там они с Любочкой провели их последний совместный вечер. Говорили ни о чем. Вернее, говорила все больше она. Он помалкивал, слушал, хмурился или кивал согласно. Вот интересно, было ли у нее предчувствие скорой смерти? Знала ли она, что умрет, холодно улыбаясь ему в лицо?

Вряд ли. Слишком самонадеянной она выглядела. Слишком… Какое бы слово правильное подобрать… Наглой? Да, наверное. Любочка вела себя с ним нагло, вызывающе, как самая последняя мерзкая шлюха. Жена его тоже была шлюхой, и умерла так бесславно.

Господи! За что ему все это?! Почему?! Он же хороший человек. Не злой. Всю жизнь старался жить правильно, не нарушая закона. А они…

Они сделали так, что он вынужден теперь без конца посещать полицию. Он уже тропу туда протоптал, отвечая на бесконечные вопросы! Он вынужден ловить на себе любопытные взгляды. Люди словно спрашивали его: а как это, когда твою жену обнаруживают совершенно голой в странной могиле в глубине леса? Это просто больно или больно вдвойне, потому что она, получается, врала?

Игнат закатил глаза, глухо застонал. Правая рука нашарила ключи в замке зажигания, повернула их. Салон наполнился низким урчанием дорогого двигателя. Через минуту поползло тепло, обволакивая его застывшее тело, стало легче.

Домой. Надо ехать домой. В магазин не станет заходить, у него есть все необходимое. Он поужинает, примет душ, выпьет снотворное, чтобы быстрее уснуть, и заставит себя ни о чем не думать. Хотя бы сегодня вечером.