Кукла-любовь

Он спал на широком диване в комнате сына той самой доброй женщины, которая приютила его. Накормила перед сном и поверила – что главное – в его историю. Сейчас она что-то стряпала в комнатке за дверью, и от аромата готовящейся еды можно было сойти с ума или…

Или расплакаться. Он же вспомнил, чем это пахнет. Блинчиками! Мама такие готовила по выходным на завтрак. Скручивала трубочкой и подавала со сметаной или джемом. А он часто капризничал и говорил, что не хочет ее блинов, ему достаточно и простой яичницы.

Валера сначала сел на диване, потом свесил ноги и встал. Спортивный костюм ее сына лежал рядом, на стуле. Он оделся, шагнул к двери и тут же замер.

Старушка с кем-то оживленно разговаривала. Или спорила. Или ругалась? Скорее последнее, потому что он отчетливо услышал, как она выпалила:

– Не твое дело, Комаров! Разберусь как-нибудь!

Тот, кого она назвала Комаровым, едва слышно бубнил, различить было невозможно. Валера подкрался к двери на цыпочках, приложил к ней ухо.

– Вы не понимаете, Серафима Ильинична, во что ввязываетесь, – назидательно проговорил явно молодой голос.

– Ну, давай, Комаров, давай, расскажи мне, старой своей училке, во что мне надо ввязаться! – на повышенных тонах отозвалась хозяйка. – Поучи меня жизни, Комаров. Забыл, как двойки тебе ставила за задачки на сообразительность? А я еще помню. И знаю, что делаю. Если у тебя все, ступай с богом.

– Мне необходимо переговорить с вашим гостем, Серафима Ильинична, – настырничал участковый.

Валера сообразил, что это именно он явился к старой женщине спозаранку. Часы с улетевшей кукушкой показывали половину девятого.

– Мой гость, не твой, Комаров. Он отдыхает. И я не позволю, чтобы ты в моем доме диктовал что-то. Диктанты – это я тебе читала, Комаров. К слову, всегда на два с плюсом ты их писал! Ступай, избу за тобой запру. Да, Комаров, совсем забыла, старая моя голова! – женщина громко хихикнула. – Сынок ведь мой сегодня должен приехать. Он станет с гостем моим разговоры говорить. Подполковник юстиции, а не ты – старший лейтенант. Есть дополнительные вопросы, Комаров? Нет? Тогда у меня к тебе вопрос: откуда ты про моего гостя узнал, а?

Участковый помолчал и вдруг признался:

– Ищут его, гостя вашего.

– Кто ищет?

– Люди какие-то. Не знаю, кто они. Приехали в семь утра, в дом ко мне постучались. Вопросы стали задавать. – Участковый взмолился. – Серафима Ильинична, он ведь у вас! Отдайте его мне!

– С чего ты вообще взял, что он у меня? – возмутилась старая учительница.

– С того, что люди эти по следам его вели, и он точно вошел в деревню. Я уже всех опросил: никто его не видел. Вы – последняя.

– Он, может, ушел давно, – фыркнула Серафима Ильинична. – Станет он в мою халупу стучаться. У нас на селе какие хоромы!

– Следы в огороде на снегу, под окном вашим. И до самого крыльца. У вас он, Серафима Ильинична.

– Даже если и так, тебе какое дело! Денег тебе пообещали за человека, так? – Участковый промолчал, и старая учительница ахнула. – Ах ты, гаденыш! А ну, пошел вон! Пошел, пошел…

В комнате затопали, через мгновение хлопнула дверь. Валера метнулся к узкому окошку. Молодой розовощекий мужик в форме полицейского стоял на дорожке возле дома и звонил кому-то по мобильному.

– Он им сейчас сообщит! – выскочил он из комнаты с вытаращенными глазами. – И они меня заберут!

– Не заберут, не бойся. – Хозяйка вытирала руки чистым полотенцем, стоя у стола, накрытого к завтраку. – Сынок мой уже на подъезде, сам чего-то переполошился. Едет, минут через десять будет тут. Оборону удержим, ружьишко-то есть. Стреляет…

Стрелять не пришлось. Ровно через десять минут к дому подъехал внедорожник, и из него выбрался высокий худощавый мужчина средних лет. Валера наблюдал в окно, как Серафима Ильинична бросилась ему на шею. Обняла крепко, прижалась лицом к его пальто, зажмурилась от счастья.

– Вот и славно, сынок, вот и славно! Как я рада! Как рада!

– Ну, будет, мать, будет. Чего ты? Недавно же виделись.

– Ага, недавно! Уже три недели прошло, – упрекнула она его, отошла, осмотрела, произнесла с гордостью: – Какой же ты у меня… Красавец!

Мужчина был растроган, но вида не подал, пошел за матерью в избу. Валера нервно заходил по комнате, в которой ночевал. Сейчас его станут допрашивать, это понятно. Главное, чтобы поверили. Иначе закроют в камере до выяснения. Документов у него нет. Родителей, могущих подтвердить его личность, тоже. Из друзей был один Игорь, и тот погиб под колесами машины.

– День добрый, – заглянул в комнату мужчина. – Идемте к столу. Разговор есть.

Он уже снял пальто, оставшись в темном свитере и брюках с остро наглаженными стрелками. Валера присмотрелся. Если не брать в расчет разницу пола и возраста, сын был точной копией своей матери. Поразительное сходство.

Он сел на место, которое ему указала хозяйка. На его тарелке уже лежали блинчики, свернутые в трубочки. Точь-в-точь как это делала мама. В центре стола глиняная миска со сметаной, заварочный чайник, сахарница.

– Кушайте, мальчики, кушайте, – ворковала Серафима Ильинична, суетливо передвигаясь по комнате.