Кукла Коломбины

– А ты чей будешь, мальчик?

– Краюхиных. Я брат Зины.

– А чего тебе надобно?

– Зина просила передать вашей Анюте, что будет ждать ее у библиотеки в двенадцать. Раньше не сможет.

Нюрка подскочила, как ошпаренная. Господи! Они на прошлой неделе договаривались вместе в библиотеку сходить! Как же она забыла?

Напялив кое-как домашнее платье, Нюрка вылетела в переднюю.

– Здравствуй, Антон! Передай Зине, что буду непременно!

– Она еще сказала, чтобы ты не забыла книжки захватить, которые сдать следует.

– Не забуду!

– Ладно. Я пошел тогда.

– Подожди-ка, – спохватилась Фефа, метнулась в кухню и вынесла пирожок.

– На вот, подкрепись.

– Спасибо, Фефа Елисеевна, – поклонился Антон.

– Ну хоть так, – согласилась Фефа.

Нюрка заперла за мальчиком дверь и подумала: если бы у нее был брат, сейчас бы отправила его с запиской к Синицкому.

Она повернулась, чтобы идти к себе, и вдруг застыла.

Брат?

На встречу с Зиной Нюрка неслась, как дикая лань. Чуть старушку не сшибла на Таврической и дважды едва не попала под колеса таксомотора.

Зина прохаживалась у входа с книжками под мышкой. Выскочив из-за угла, Нюрка налетела на нее и закружила.

– Зиночка-корзиночка, легкая пушиночка!

– Анютка, ты чего? – оторопело уставилась подруга.

– Зинуля, если бы ты знала, какая ты молодец! Давай сейчас поедем с тобой на Васильевский, а в библиотеку потом вернемся!

– На Васильевский? Я только оттуда!

– Так и отлично!

– Чего отличного, Анюта? Сначала надо книги сдать. И потом, я хотела взять несколько на лето.

– Мы все успеем, Зиночка! Верь мне!

И не давая подруге возразить, потащила ее к остановке трамвая у Адмиралтейства.

– Куда мы идем? – спросила Зина, когда они вышли на Среднем проспекте возле трамвайного парка.

– Нам на двадцать первую линию.

– Чего мы там забыли?

– В доме номер два жили Глебовы.

– Прямо в горном институте, что ли?

– Зиночка, умоляю тебя, все расспросы потом, ладно?

Послушная Зина кивнула.

Дверь во флигель для преподавателей и служащих была открыта. Нюрка сочла это добрым знаком и, проскользнув внутрь, втащила за собой упирающуюся Зину.

Никакого служки или сторожа внутри не обнаружилось. Оглядевшись, Нюрка подошла к первой двери и постучала.

– Кого вам? – послышалось через мгновение.

Хозяин под дверью, что ли, караулил?

– Мы Глебовых ищем.

– Тю!

Дверь распахнулась, и на пороге появился тщедушный – в чем только душа держится – мужичонка в по меньшей мере столетней давности халате. В лицо девочкам шибануло перегаром.

– Поликарп Введенский, к вашим услугам! – аттестовался мужичонка.

– Здрасьте, – хором сказали Нюрка с Зиной.

– Вы про Глебовых спросить хотели? Так они давно тут не живут. Но я их знал и даже близко был знаком.

– Расскажите про Ольгу и ее брата.

– Про детей Афанасия? Так это… может, пройдете?

Переглянувшись, девочки вошли в квартиру.

– В комнату идите.

– Спасибо, мы здесь постоим. Так что вы скажете?

Поликарп вздохнул.

– Я бы рад, да… с памятью у меня плохо. Страдаю. Забыл, чего и знал.

– Пойдем отсюда, – прошипела Зина, дернув подругу за рукав.

– Подожди.

Нюрка полезла в карман и вытащила монетку.

– А если так? Вспомните тогда?

– Если так, то конечно, – обрадовался страдалец. – Ольгу и Павлика я лично на руках держал еще вот такусенькими.

Поликарп расставил руки, показывая.

– Ольга была старшая. Любила братца. Как сейчас помню, все носилась с ним. Игрушки мастерила. Однажды он заболел, так она не отходила от него.

– А родители что же?

– Да что родители! Мать больная, а Афанасий… Нет, мужик он был хороший и служака отменный, только слабость имел известную. Сколько раз Оленька его по кабакам выискивала и домой отводила! Славная девочка была! Когда одна осталась, почти сразу съехала от папаши.

– А что случилось?

– Так Павлик, как подрос, поступил в морское училище, а мамаша еще раньше преставилась. Чего ей тут делать? Съехала. Павел сказал, что в актерки подалась.

Нюрка замерла.

– Павел? А когда вы его видели?

Поликарп всплеснул руками.

– Ой, так ведь с ним какая штука вышла! Глебовы его погибшим считали! Да! Бумага была, что утонул он во время плавания. В тот же год, как в училище поступил. В общем, рыдали. А он возьми да и вернись! Павлик. Я про него толкую.

Нюрка перевела дыхание, стараясь унять колотушку в груди.

– А когда он к вам заходил?

– Давно. Я уж и не помню точно. Про Ольгу спрашивал. Думал, видно, что она все тут проживает.

– Вспомните, пожалуйста, это очень важно.

– Говорю же вам: давно.

Нюрка вытащила еще одну монетку. Поликарп потянулся взять, но она отдернула руку.

– Вспомнили?

– Вспомнил! Было это в восьмом году. Аккурат перед Троицей. Моя Аглая как раз преставилась. Я с кладбища пришел и горько заплакал. А тут и Павел. Дал мне на помин безгрешной души.

– А потом вы его не видели больше?

– Видел. Один раз. На улице. Подошел поздороваться, хотя признать его трудно было. Когда вернулся, худой шибко был, а нынче стал… другим, в общем.

– Это когда было? Тоже давно?

– Да нет. Это как раз… когда… В марте! Пост как раз к концу шел! У нас только постное давали и ни грамульки…

– В этом году, вы хотите сказать?

– Я же говорю: в марте. В этом, значит.

– Последний вопрос.