Кукла Коломбины

– Уф-ф-ф, – выдохнула Нюрка. – Я уж невесть что подумала. Да бог с ними, с пирогами! Проживем как-нибудь!

– Да как прожить-то, дитятко? На них только стол и держится! Чем я вас кормить буду?

– Ну нет белой, ржаная осталась. Я люблю из ржаной!

Фефа шмыгнула носом.

– Так дрожжей тоже нет.

– Будем пресные пироги делать! – не сдавалась Нюрка. – Да разве мы с тобой пропадем! Ни в жисть! Ты всегда найдешь как выкрутиться, уж я-то знаю! Ты ж у нас мастерица на все руки!

Польщенная Фефа заправила вылезшие из-под платка волосы и потуже завязала узел.

– Немного обдирной муки осталось. Разве самой закваску сделать?

– Ну, вот видишь! Ты уже все придумала!

– Еще и полбы фунтов шесть.

– Да это ж целое богатство! – всплеснула руками хитрая Нюрка и прижалась к пышному Фефиному боку. – А давай-ка мы с тобой в четверг в баню сходим!

– В Мытнинские?

– Нет! Давай в Ямские! Там свой водопровод и вода из Невы. Волосы после нее мягче.

– Ямские дорого!

– Пусть! Мне жалованье вчера выдали, можем раздышаться!

Фефин бок сразу стал твердым, как камень.

– Какое жалованье? Что за жалованье? Это где ж ты его заработала?

Она замерла.

Да, Нюра. Второй такой дуры, как ты, во всем мире не сыскать! Так бездарно проболтаться!

Не вылезая из-под мышки, она придала лицу невинное выражение и тоненько промурлыкала:

– Хорошая работа, Фефочка, ты не волнуйся.

И тут же пискнула, стиснутая могучей рукой.

– Какая такая хорошая? Почему не знаю?

– Так я только недавно… Не успела сказать… Зинины родители гувернантку отпустили, просили вместо нее позаниматься с детьми. Недолго. Заплатить обещали хорошо.

Фефа выудила ее из укрытия:

– А ну-ка посмотри на меня! – и хорошенько встряхнула для острастки.

Нюркины глаза были чисты и прозрачны, как весеннее небо, и сколь Фефа ни вглядывалась, ничего пугающего в них не разглядела.

– А сколько времени работать придется?

– С месяц. Или чуток побольше.

– А ходить каждый день?

– Каждый, к сожалению. Но ведь в гимназии занятий сейчас нет.

– Днем ездить станешь?

Нюрка моргнула. Этот момент она продумать не успела. Вряд ли занятия с детьми ведутся по ночам, а ей как раз надо…

Она открыла рот, сама не зная, что станет врать. Но тут раздался стук, и голос соседа Поликарпа Матвеевича за дверью возвестил, что молочница молока нынче не привезла. Это нежданное известие в мгновение ока выбило из Фефиной головы все.

– Как не привезла?! – гаркнула она и рванула к двери.

– Да так. Сказала, что у коровы расстройство желудка и молоко скисло, – продолжал вещать сосед, появляясь на пороге. – Доброго здоровичка, Феофания Елисеевна.

– Да какое же оно доброе! Откуда ему добрым быть, если мы на целых два дня без молока остались! Чем я дитя кормить буду?

– Я и сам теряюсь. Ну да что удивляться. С этой войной скоро и без хлеба останемся.

Эта тема была близка Фефе с самого утра, поэтому она вышла к соседу в коридор и притворила за собой дверь, чтобы Нюрка не слышала их причитаний.

Та осторожно выдохнула и поспешила в свою комнату.

Как объяснить Фефе свои отлучки по вечерам и ночам? Что придумать, чтобы выглядело правдоподобно?

Ничего не придумалось до самого обеда, и Нюрка уже предвкушала распятие на кресте, но неожиданным образом все устроилось само собой.

Прибежала Таня, служившая нянькой в семье полковника на третьем этаже. Они с Фефой частенько болтали в скверике возле дома, где девушка гуляла с ребенком. Поговорить им было о чем, потому как считались они почти землячками. Фефа родом из-под Костромы, а Таня из Ярославской губернии.

Беда, с которой обратилась к Фефе товарка, состояла в следующем: у Тани тяжело заболела мать, а ухаживать за ней оказалось некому. Таня живет у хозяев постоянно, ребенка одного оставить не может. Вот и прибежала к Фефе за помощью. Слезно умоляла присмотреть за болезной хотя бы ночью, когда той особенно плохо. Таня плакала, Фефа охала, но делать было нечего. Договорились, что до матушкиного выздоровления Фефа будет ночевать у Тани.

Узнав об этом, Нюрка испытала невиданное облегчение. На некоторое время опасность разоблачения миновала, а там видно будет. Авось придумается что-нибудь. Или тятенька подскажет.

Фефа собралась и ушла вместе с Таней. Надо было показать сиделке, что да как. Это было совсем хорошо, поэтому Нюрка проводила Фефу, с трудом сдерживая радость, чтобы она не выскочила на лице.

А через несколько минут домой пришел Афанасий Силыч. Выдалась возможность пообедать по-людски.

Нюрка сразу заметила, что настроение у него отменное, и еле дождалась, когда тятенька поест, чтобы приступить к расспросам. И тут выяснилось, что новостей для нее – хоть лопатой греби.

Перво-наперво сообщил Афанасий Силыч, что во время облавы на дезертиров, к которой привлекли и сыскную полицию, был схвачен некто Сальников, известный вор-карманник. А у него при обыске была обнаружена занятная вещица – золотой мундштук, осыпанный бриллиантами. Тотчас сей мундштук предъявили горничной из гостиницы, где жил убитый Говорчиков, и она его узнала.