Кукла и ее хозяин (СИ)

— Если же я проведу здесь больше, чем пять минут, — я обвел глазами остальной зал, — то квота появится у всех, кого я не пущу по миру.

Все ухмылки мгновенно стерлись, и по рядам пронесся возмущенный рокот.

— Тоже мне босс нашелся… — буркнул кто-то. — Молодой еще, молоко не обсохло!

— Да что у него есть, кроме этого кольца! — поддакнул другой.

Может, и немного — но, судя по тому, как вы все сидели и, истекая потом, целый час меня ждали, вполне достаточно. Больше, чем у вас. Ладно, так и быть, напомню. Вес ведь добавляют не морщины.

— На сегодняшний день, — продолжил я, — на столичном рынке скверны пять крупнейших поставщиков. Так вот я один из пяти.

— Мы все это прекрасно знаем, молодой человек, — тут же раздалось из глубины зала.

Ага, видимо, моя молодость для вас проблема — вот и впали в старческий маразм. Что ж, напомню еще кое-что, о чем вы подзабыли.

— И если вы введете нам квоту, то мы сразу же выйдем из этого недружественного Союза. А сейчас я вам расскажу, что будет дальше, — я сделал небольшую паузу, чтобы самые умные успели догадаться и занервничать. — А дальше мы понизим цену. А наша скверна и так самая густая на рынке. Ее начнут разводить и получатся ваши.

— Но вы потеряете… — растерянно проблеял кто-то.

Гораздо меньше, чем с вашей чудесной квотой — если кто-то умеет считать.

— Да, немного потеряем, — отозвался я, — а все мелкие продавцы здесь разорятся. После чего на рынке останется только четыре крупных игрока, не считая нас, и мы возьмемся за вас.

Я договорил, и в воздухе повисла тяжелая тишина, делая его еще душнее. Часть участников тяжело обмакнули лица платками, часть изможденно откинулись на спинки скамеек. Однако во всех глазах словно открылись окошки калькуляторов, подсчитывая потери от этой никому не нужной войны.

— Господа, — напомнил я, — пять минут подходят к концу.

Вариться в этом дальше я не намерен.

— Давайте не будем усугублять, — миролюбиво заговорил председатель, — это лишь обсуждение, и нам важно ваше мнение.

Можно подумать, кто-то верил, что я соглашусь. Конечно, вводите мне квоту — я в восторге! Просто хотели посмотреть, чем я смогу вас напугать — и, судя по всему, вас проняло. Некоторые вон аж вспотели насквозь, будто уже мысленно пережили банкротство.

Сразу после состоялось голосование, и большинством голосов квоту нам не ввели, признав мои права на членство в этом враз ставшем дружественным Союзе. Уже перед самым выходом из зала нас с Савелием перехватил председатель и пригласил вечером на именины своей супруги — видимо, чтобы окончательно замять конфликт.

— Константин Григорьевич, — говорил он, — будем рады, если почтите нас своим присутствием. Приходите, поближе со всеми познакомитесь. Мы там, конечно, все постарше, но у нас будут и молодые девушки. Не заскучаете…

Разумеется, я согласился. Мероприятие было скорее имиджевым, чем реально стоящим, но, чтобы обойтись без подобных сюрпризов в будущем, стоило сходить и показать себя — чтобы каждый запомнил, что с новым мессиром Павловским связываться в подобных вопросах не стоит так же, как и с прежним.

Отражение в зеркале было довольно сдержанным, но Нику Люберецкую оно устраивало. Светлые волосы в строгом пучке, черное платье без выреза и жемчужная нить — вполне подходящий вид для унылого вечера, куда она должна пойти, но не потому что ей туда надо, а потому что он этого хотел.

Дверной звонок разнесся по квартире так внезапно, что девушка вздрогнула — она всегда пугалась резких звуков. Под непрекращающуюся трель Ника выдохнула, подхватила помаду и начала спокойно красить губы. Звонок еще немного поистерил, затем в замке хлестко провернулся ключ, в квартире раздался сердитый топот, и дверь в ее спальню со скрипом распахнулась.

— Почему не открываешь, когда я звоню? — проворчало с порога мелкое ничтожество, которое обожало, когда его называли хозяин.

Даже труппу в театре так заставлял себя называть.

— А я и это тебе должна? — бросила балерина, не оборачиваясь.

В зеркале она поймала его взгляд, с досадой осмотревший ее.

— Что ты на себя надела?

— Пару тысяч твоих рублей, — с деланным равнодушием отозвалась она.

Сорвавшись с места, хозяин подошел к ней и, схватив за локоть, порывисто развернул. В лицо мгновенно ударило хмельной горечью, и Ника поморщилась. Опять пьян, в последние время он часто пьет. Но так даже легче — удавалось хоть немного выдохнуть, не чувствуя, как он висит над душой. Она сама усмехнулась от того, как нелепо это звучит.

— Где вообще косметика? — процедил новоиспеченный супруг. — Выглядишь как труп!

Сравнение вызвало лишь еще одну усмешку.

— Смешно тебе? — зло прищурился он. — Я туда везу не монашку! Переодевайся!

Впившиеся в локоть пальцы грубо толкнули ее к полке в шкафу, где было полно дорогих вещей, ни одну из которых она бы не купила сама и ни одну из которых она бы сама не надела. У этого гардероба не было хозяйки, только хозяин. Так что она и пальцем не собиралась к этому притрагиваться.

— Где то платье с кружевом? — буркнул он и начал перебирать все эти тряпки за нее. — Ты что, выбросила его? Мой подарок?