Куда идем мы…

И Марикович заржал. Скользкий тоже мерзко захихикал. Черный поморщился:

— Неважно. Ну так что — найдешь оценщика?

— Так сразу и не с-с-с-скажу. — пожал плечами алхимик. — Сам понимаешь, с этим вопрос-с-с-сом все сразу в монастырь идут, поэтому вряд ли кто эту тему прокачивал. Пос-с-с-спрошаю у ребят, но ничего не обещаю. Не думаю, что найду, если чес-с-стно. Тебе проще будет в Хабару с-с-смотаться.

— Понял. — кивнул Черный. — Ладно, тогда разбегаемся? До послезавтра?

— До послезавтра — ответил чиновник, а Скользкий просто кивнул.

Черный, помахав рукой на прощание, прыгнул в воздух и полетел на невидимом сноуборде по направлению к горам. Чиновник тоже оседлал ветер и крикнул алхимику:

— Тебе в город?

— Не, ез-з-зжай сам. — помотал головой змей. — Я тут травки пос-с-с-собираю, раз уж выбрался за город.

«Отлично!» — обрадовался Псих, решивший взять «языка» и вытрясти из него полезные сведения о Черном.

Дождавшись, пока чиновник исчезнет из виду, он встал в полный рост. И, не скрываясь, постукивая посохом, как стеком, по ноге, двинулся к алхимику.

— Вечер в хату, коррупционеры! Братан, у меня к тебе пара вопросов. Просвети, ты, как-никак, ученый муж. Просвещение — твоя профессиональная обязанность.

Но разговор не заладился. Змей молча выхватил стилет и с неожиданной яростью набросился на монаха.

— С-с-сука! — свистел он сквозь зубы. — Шпион с-с-сраный! С-с-смерть тебе!!!

— Эй, эй, ты что развоевался, Аника? — Псих удивленно отбивался посохом. Дрался алхимик не очень умело, но вот ярости в нем было на троих. — Палахче, братан, палехче, я ведь и обидеться могу!

Но змеелюд как будто не слышал и только с яростью берсерка кидался на Психа, обзывая его последними словами. Один раз ему даже удалось зацепить обезьяна своим стилетом. Псих ожидаемо психанул и двумя-тремя ударами прибил несостоявшегося «языка».

Посмотрел на распростертое в пыли тело и вспомнил, что он теперь монах. Но с правом убийства. Вернее, так — пусть и с правом убийства, но все-таки монах. Поэтому Псих спрятал в ухо железный посох, молитвенно сложил руки и прочел молитву:

— Господи, прими его душу. Он был храбрый и упорный, но тупой. Яви, господи, справедливость — пусть он переродится дятлом. Этот любую стенку продолбает.

После чего счел свою миссию исчерпанной и двинулся в направлении, в котором улетел Черный. Прорвемся и без рекогносцировки.

— Именно так. Нафиг пленных. Нафиг допросы — убеждал себя Псих по дороге. — Сперва ввяжемся в драку, а там разберемся. Это работает, я раз сто проверял. В конце концов, кого мне тут бояться? Этого биробиджанина, что ли?

Шапкозакидательское настроение не помешало ему оценить укрепления пещеры. Вход закрывала массивнейшая дверь, рядом с которой к скале была прикручена мраморная табличка с надписью: «Пещера Черного ветра. Вас здесь не ждут, но если ума нет — стучите».

Псих только хмыкнул и со всей дури врезал железным посохом по двери. Та даже не вздрогнула. Псих расстроенно цокнул языком, и принялся колотить в дверь палкой уже всерьез. Без особого успеха — строили на совесть. Псих расстроился еще больше и добавил к стуку крик:

— Сова, открывай! Обезьян пришел.

Наконец дверь приоткрылась и из нее выглянул какой-то демон. Судя по рогам — какая-то переродившаяся козлина.

— По голове себе постучи. — нелюбезно посоветовал он.

— Я лучше тебе рога отобью, служивый. — в тон хозяевам пообещал посетитель. — Черного зови. И пусть сразу рясу с собой прихватит. Он в курсе.

Козел подозрительно смерил его взглядом и буркнул:

— Здесь жди!

Дверь захлопнулась, восстанавливая «статус кво».

От скуки Псих еще постучал по двери, но ни петель, ни замка так и не пробил, как не старался. Дверь казалась монолитной частью скалы.

«Маги делали. — решил Псих. — Сейфовая комплектация. А этот Черный, судя по всему, сам маг не из последних. Такую дверь постоянно подпитывать надо, на нее никакой праны не напасешься».

В это время дверь снова открылась и из пещеры вышел «маг не из последних».

— Ты кто? — не разменивая свое драгоценное время на приветствия, поинтересовался Черный. — Тебе чо надо?

— Рясу. — охотно принял игру в лаконичность визитер. — Ворованную. Я даже наказывать тебя не буду. Отдай рясу и спи спокойно.

— В монастыре нет слова «украли», в монастыре есть слова «бог дал, бог взял» — блеснул религиозностью Черный. — Если ты, коротышка, где-то пролюбил свою рясу, иди ищи ее там, где пролюбил. Все, давай.

— А вот грубить нам не надо. — предупредил Псих. — Мы сами грубияны хоть куда. Рясу ты подрезал у престарелого игумена в келье во время пожара в монастыре. И уже оценщика на нее ищешь. Господь открыл мне глаза на все твои низкие дела, сын мой, поэтому не искушай старенького дедушку, верни ворованное и покайся. А я за тебя помолюсь. Но это не точно.