Кто-то должен умереть

Она быстро заскользила вперед. Еще когда дверь шлюза открывалась, она выдохнула и закрыла глаза, так что двигаться теперь приходилось на ощупь, чувствуя, как леденеет кожа от чудовищного холода в отсеке. А легкие уже горят от жажды воздуха. Хотя ей надо было как можно быстрее добраться до шлюза в кормовой отсек, она все же по пути старалась проверить тела солдат. Вдруг кто-то каким-то чудом остался жив? Однако все, до кого ей удалось дотянуться, пробираясь к хвосту шаттла, были пристегнуты, так что явно в полном соответствии с законами физики погибли при взрыве и уже позже превратились в замороженные статуи. Выживших здесь точно можно было не искать.

И все же она не могла пройти мимо. Даже зная, что шансов нет, что никто не смог бы спастись, она все же старалась проверить каждого, до кого могла дотянуться. Ведь иногда бывают и чудеса. Она то и дело сталкивалась с обломками стали и кусками льда, изо всех сил стараясь не думать о том, чем эта замерзшая жидкость была совсем недавно и как ужасно, должно быть, выглядит отсек, наполненный мерзлыми трупами и гирляндами заледеневших кровавых пузырей. Потому иначе она просто расплачется. Но делать это сейчас ни в коем случае нельзя, ведь слезы очень быстро замерзнут, и тогда ей точно никогда не удастся открыть глаза. А в 18 лет так страшно потерять любой из своих органов чувств.

Она довольно сильно ударилась о заднюю переборку. Слишком заторопилась в конце пути, стараясь побыстрее добраться, пока холод и отсутствие воздуха не лишили ее всех чувств и самой жизни, и не смогла вовремя сбросить скорость и остановиться. Но синяки и разбитый нос в такой ситуации не проблема. Главное – как можно скорее найти шлюз в надежде, что он исправен и откроется, когда она нажмет кнопку, и что в промежутке между двумя герметичными дверями окажется хоть немного кислорода, и что кормовой отсек не пострадал, и что… Она нащупала кнопку.

Дверь шлюза открылась. Она скользнула внутрь, почувствовав, как навстречу ей метнулся улетающий в вакуум поток воздуха, услышала, как с щелчком стальная плита встала на место и уже почти теряя сознание, сделала глубокий вдох, такой долгожданный и раздирающий легкие, истосковавшиеся по своей законной порции столь необходимого для человеческой жизни газа. Выдохнула и нажала кнопку открытия второй двери.

– О боже! Кто вы?

– Что случилось?

– Что с кораблем?

Они кричали от испуга. Они спрашивали ее, кто она и что случилось, как будто ответы на эти вопросы могли спасти им жизнь. Три сопровождавшие детей учительницы. И сами дети, по большей части лет 8-10, лишь несколько немного постарше, все заплаканные и перепуганные. Но живые.

– Все живы? – спросила она. Спросила настолько требовательно, что женщины сразу замолчали.

– Все, – ответила самая старшая из педагогов.

– Пострадавшие есть? – задала она еще один вопрос. Как бы ни ужасно было все, что уже произошло, и как бы ни пугало ее то, что может произойти очень скоро, она на секунду почувствовала себя счастливой – словно вдруг стала героиней сериала «Космические спасатели», который показывали во всех населенных людьми мирах и мирках. Причем самой главной героиней.

– Несколько ушибов, не более, – ответила та же женщина. Было видно, что появление хоть какой-то помощи и решительность их спасительницы подействовали и на нее, и на остальных как самый лучший транквилизатор. Надежда на лучшее особенно хороша, когда надеешься вместе с кем-то.

– Произошел теракт, – сказала она. – Преступники взорвали бомбу на борту корабля. Но мы можем выжить. Сюда уже летят спасательные корабли, так что нам надо лишь продержаться немного до их прибытия.

Конечно, это было вранье. Она понятие не имела, летят ли к ним спасатели и когда они смогут добраться сюда, тем более что пилоты их шаттла убиты террористами, а рация и вся прочая аппаратура уничтожены, однако в свои 18 лет уже знала – нет ничего хуже, чем лишить человека надежды, пусть даже самой призрачной. Иногда уверенность в возможности спастись – уже половина спасения.

– Сначала надо проверить количество воздуха, – продолжала она.

Она нашла монитор датчика атмосферы там, где сказал Соколов. Долго и внимательно его разглядывала – уж очень не хотелось верить, что все так неудачно получилось, но заниматься самообманом можно лишь тогда, когда тебе ничего не грозит, иначе это может закончиться очень плохо. У каждого отсека было автономное снабжение кислородом. На корме имелось три резервуара – основной и два резервных, однако приборы показывали, что все они повреждены точно так же, как их коллеги в среднем и носовом отсеках. А без них такому количеству людей уже через час станет нечем дышать.